Главным следствием колониализма и империализма на Ближнем Востоке стало то, что даже спустя десятилетия после краха колониальной системы регион так и не стал одним из мировых центров силы, хотя и обладает необходимым для этого цивилизационным потенциалом. О том, почему большинство арабских государств в постколониальный период остались частью мировой периферии и как это преодолеть, пишет старший научный сотрудник Центра ближневосточных исследований ИМЭМО РАН Николай Сурков в статье для Валдайского клуба.
Экспансия европейских держав на Ближнем Востоке началась ещё в XIX веке с оккупации Алжира в 1830-х годах, подчинения Египта и Туниса в 1880-х и Марокко в 1912 году. Своего расцвета колониальная система достигла после распада Османской империи, когда большинство арабских вилайетов были поделены между державами-победительницами, прежде всего Великобританией и Францией, в рамках мандатной системы, а набиравшее в некоторых из них силу национальное движение было подавлено. Последние элементы колониализма просуществовали на Аравийском полуострове до начала 1970-х годов, когда независимость получили Катар и Объединённые Арабские Эмираты, а в Северной Африке – даже до середины 1970-х годов и ухода испанцев из Западной Сахары.
Следует оговориться, что большинство арабских стран стали независимыми после Второй мировой войны. С началом холодной войны сверхдержавы были заинтересованы в том, чтобы вовлечь арабские страны в орбиту своего влияния, поэтому они продвигали принцип суверенитета, рассчитывая тем самым завоевать симпатии молодых государств. В результате не только СССР, но и США активно способствовали демонтажу британской и французской колониальных империй.
Однако процесс деколонизации в реальности не означал окончание внешнего вмешательства и освобождение от зависимости. На фоне начавшейся холодной войны регион Ближнего Востока с его стратегическими коммуникациями и запасами энергоресурсов был слишком важен для безопасности западного мира, чтобы оставлять его на произвол левых сил, посему на смену одной форме доминирования пришла другая. Колониальная зависимость сменилась геополитическим клиентелизмом. В обмен на лояльность и политику, отвечающую интересам державы-патрона, арабские страны могли рассчитывать на дипломатическую, экономическую или даже прямую военную поддержку. Несмотря на активно декларировавшуюся в 1950–1960-х годах приверженность идеям Движения неприсоединения, ни одной из стран региона не удалось сохранить нейтральный статус. Справедливости ради нужно признать, что арабские страны, в свою очередь, могли лавировать, чтобы получить больше выгод от потенциальных патронов, однако суть от этого не менялась – они были несвободны в выборе внешней, а зачастую и внутренней политики.
В 1970-х годах некоторое сплочение арабских стран под знаменем панарабизма и успешный опыт использования ими нефти для отстаивания своих коллективных интересов на короткий период дали надежду на перемены, но уже к середине 1980-х годов стало очевидно, что арабским странам не удалось преодолеть зависимость от Запада ни в экономическом, ни в военном плане. Западные державы оставались основными рынками сбыта для нефти и сельскохозяйственной продукции, а также поставщиками знаний и технологий. Они же выступали в роли гарантов безопасности для целого ряда арабских стран, что наглядно проявилось во время ирано-иракской войны.
В 1990-х годах Ближний Восток оказался в прочной зависимости от США. Многие специалисты, включая западных, прямо называют это десятилетие периодом американской гегемонии. Арабские страны были встроены в различные формальные и неофициальные прозападные военные альянсы. Большинство из них, за исключением самых богатых нефтеэкспортёров, попали в зависимость от МВФ и других международных финансовых институтов, фактически подконтрольных США.
При этом для арабских народных масс, видящих себя наследниками великой цивилизации, западное доминирование было и остаётся своего рода национальным унижением. Прозападные националистические режимы стремительно теряли популярность. Период американской гегемонии обернулся для Ближнего Востока возникновением большого количества радикальных антизападных и исламистских движений. Ряд откровенных провалов и просчётов гегемона закончился чередой кризисов уже в 2000-х годах – в Палестине, Ираке, Персидском заливе.
Что пошло не так?
И арабские, и западные авторы сходятся во мнении, что главным следствием колониализма и империализма на Ближнем Востоке стало то, что даже спустя десятилетия после краха колониальной системы регион так и не стал одним из мировых центров силы, хотя и обладает необходимым для этого цивилизационным потенциалом. Целесообразно подробнее остановиться на некоторых аспектах внешнего вмешательства, чтобы проиллюстрировать его комплексность и глубину порождённых им проблем.
С точки зрения межгосударственных отношений западные державы оставили после себя весьма болезненное наследие. Ведь границы подмандатных территорий и возникавших государств проводились в интересах колониальных держав и не учитывали реалии на земле. Так, Великая Сирия (Левант) была разделена на четыре слабых в политическом и военном отношении образования: собственно Сирию, Ливан, Иорданию и Палестину. Разногласия, противоречия и соперничество ослабляли страны региона.
Колониальные державы оставили после себя потенциал не только для многочисленных территориальных споров, но и для возникновения очагов хронической напряжённости.
В качестве примеров можно привести арабо-израильский конфликт, который разменял уже седьмой десяток, или конфликт в Западной Сахаре, с 1976 года являющийся главным поводом для противостояния Алжира и Марокко.
Во внутренней политике наследие колониального правления тоже даёт о себе знать. Даже соседние страны, которые находились под контролем одной и той же европейской державы, могли пойти разными путями в своём политическом развитии. Показателен пример Северной Африки – Магриба. В Марокко французы выступили в 1920-е годы в роли спасителей монархии, которая стала основой прозападного режима. В соседнем с Марокко Алжире на национальную идентичность и политическую культуру сильно повлияла длительная и кровопролитная война за независимость от Франции.
Нередко колониальные державы приводили к власти на подконтрольных территориях этнические и религиозные меньшинства или отдельные кланы/династии, что становилось миной замедленного действия. Это заложило основу большого числа внутренних конфликтов на этнической или религиозной почве. Особенно уязвимы оказались государства так называемого «плодородного полумесяца» – Ливан, Ирак, Сирия, для которых характерна многоконфессиональность и полиэтничность.
Колониальным державам было важно обеспечить контроль над местным населением и подавление недовольных, поэтому зачастую институциональное развитие шло по пути формирования армий и лояльного бюрократического аппарата в ущерб другим важным государственным и социальным институтам. В дальнейшем это обернулось переворотами, революциями и падением либерально-националистических режимов, созданных западными державами.
Принцип самоопределения наций, провозглашённый после Первой мировой войны президентом США Вудро Вильсоном, применялся в отношении стран Центральной и Восточной Европы, но не на Ближнем Востоке. Поэтому арабы, особенно за пределами сотрудничавшей с метрополиями элиты, почувствовали себя обманутыми. В результате у многих стран региона есть опыт антиимпериалистической и антиколониальной борьбы за суверенитет. Одним из следствий этой борьбы стала значительная роль военных в политической жизни, поскольку армия рассматривалась как главный гарант не просто суверенитета, а самого выживания молодых государств.
Экономическое развитие арабских стран в период колониальной зависимости и позднее было подчинено интересам метрополий. Поэтому в большинстве случаев экономики арабских стран оказались монотоварными, основанными либо на экспорте сельскохозяйственной продукции, вроде хлопка, либо на экспорте минерального сырья. Справиться с этой проблемой не удалось до сих пор. Более того, возникли новые вызовы, в частности разрыв между богатыми и бедными арабскими странами, мешающий их сплочению.
Что дальше?
В результате просчётов и ошибок, преднамеренно или случайно допущенных на этапе создания, большинство арабских государств оказались в постколониальный период политически хрупкими и уязвимыми в военном плане, а с точки зрения уровня развития экономики и влияния на глобальные процессы они фактически так и остались частью мировой периферии. Сложилась парадоксальная ситуация, когда большинство арабских стран выступали с осуждением западного империализма и стремились не допускать нарушения своего суверенитета и внешнего вмешательства, но при этом оставались зависимыми от внерегиональных сил либо не могли повлиять на их региональную политику, как было в 2003 году в случае операции против Ирака.
Ответом может стать движение к стратегической автономии, которая в случае арабского мира должна выражаться в преодолении части негативных трендов, доставшихся в наследство от колониальной системы, и переходу от клиентелизма в духе холодной войны к самостоятельному решению задач поддержания стабильности и безопасности.
Сейчас для арабского мира открывается окно возможностей, которое было закрыто с 1970-х годов. Этому способствуют два тренда – ослабление западных держав на фоне возникновения альтернативных центров военной, экономической и технологической мощи, а также появление новых региональных лидеров на самом Ближнем Востоке.
Наличие альтернативных партнёров в глобальном масштабе позволяет диверсифицировать внешнюю политику, источники вооружения, технологий и инвестиций. Это даёт возможность странам Ближневосточного региона проводить более независимую политику, например, оставаться нейтральными в тех случаях, когда конфликты не затрагивают их безопасность.
В перспективе есть вероятность и ослабления экономической привязки за счёт формирования альтернативных международных финансовых механизмов.
Вопрос о региональном лидерстве тоже не праздный. Исторический опыт показывает, что арабским странам удавалось добиться результатов и отстоять свои интересы только при условии сплочённости и взаимной поддержки. В настоящее время на роль объединяющего центра претендуют арабские монархии Залива, опирающиеся на финансовые ресурсы и статус энергетических сверхдержав. Причём они ставят перед собой весьма амбициозную цель – преодолеть слабости в экономическом и военном плане и стать уже в следующем десятилетии новым полюсом в грядущем многополярном мире.
Не следует ожидать, что добившиеся стратегической автономии арабские страны будут мстить бывшим колонизаторам и империалистам. Скорее они создадут что-то похожее на новое Движение неприсоединения (без его формальных атрибутов) и будут склонны к прагматичному балансированию и невмешательству в конфронтацию между другими глобальными игроками, извлекая доступные выгоды из сотрудничества со всеми.
Комментарии читателей (0):