Чередование между стратегией гегемонии и восстановлением баланса характеризовало европейскую структуру на протяжении веков. Правомерно задаться вопросом, хватило ли нескольких десятилетий стремительного развития после Второй мировой войны, чтобы исчерпать установленный по её итогам международный порядок, проложив путь к новому балансу. Такое ускорение перемен – новый фактор, заставляющий срочно задуматься о новом порядке, пишет профессор Университета Павии Дарио Вело в статье для Международного дискуссионного клуба «Валдай».
Европейский опыт на протяжении веков, от открытия Америки до Второй мировой войны, основывался на чередовании гегемонистских устремлений самого могущественного государства на данном этапе и восстановления международного баланса.
Государства, предпринимавшие попытки установить гегемонию, были представлены Испанией, Францией и Германией. Государством, игравшим центральную роль в восстановлении баланса международной системы, была Великобритания. Сценарий в основном повторялся: действующие лица менялись, но логика на разных этапах осталась неизменной.
Вопрос в том, суждено ли историческому европейскому опыту повториться на глобальном уровне, mutatis mutandis. Ответ на него позволил бы нам предложить продуктивную гипотезу о развитии нового международного порядка.
Один из интереснейших историков ХХ века Людвиг Дехио глубоко изучил европейские события, уловив чередование попыток гегемонии и утверждения баланса. Он обогатил свой анализ включением в европейские события третьих стран, которые способствовали восстановлению баланса, постепенно приобретая силу в международном порядке.
Анализ Дехио показывает, как европейские страны сталкивались с растущими трудностями в восстановлении баланса. Это сделало необходимым всё чаще обращаться к третьим странам. Результатом стал международный порядок, всё более открытый для участия новых стран.
Вторая мировая война ознаменовала собой историческое изменение сценария. Стратегия нацистской гегемонии превзошла все прецеденты по уровню насилия и военной мощи. Первоначально оказавшись в одиночестве перед нацистской гегемонистской стратегией, Великобритания пожертвовала своей империей, созданной на протяжении веков, вовлекая в игру самые близкие к ней страны. Решающий перелом в восстановлении баланса произошёл с вступлением в войну США и Советского Союза, которые стали реальными победителями.
Гегемонистская стратегия, рождённая в Европе, больше не побеждалась доминирующим союзом европейских государств во главе с Великобританией, как это было в прошлом. Роль третьих стран стала намного выше. В новом международном порядке, который возник после окончания конфликта, доминирующими стали Соединённые Штаты и Советский Союз. Конец колониализма заложил основу для подтверждения роли стран третьего мира в международном порядке. Разрушенной Европе пришлось обрести новую роль в международном порядке.
Чередование между стратегией гегемонии и восстановлением баланса характеризовало европейскую структуру на протяжении веков. Правомерно задаться вопросом, хватило ли нескольких десятилетий стремительного развития после Второй мировой войны, чтобы исчерпать установленный по её итогам международный порядок, проложив путь к новому балансу. Такое ускорение перемен – новый фактор, заставляющий срочно задуматься о новом порядке.
Исторические процессы опираются на реальные явления, которые обычно развиваются постепенно.Часто эти явления не воспринимаются до тех пор, пока они не приводят к тем или иным скачкам. Тогда значение приобретают символические события, заставляющие нас осознать, что что-то действительно меняется.
По случаю конфликта на Украине предложение, осуждающее Российскую Федерацию, было одобрено в ООН подавляющим большинством в три четверти голосов; выступившие против и воздержавшиеся страны представляли собой незначительное меньшинство, около четверти от общего числа. Не сразу стало понятно, что это меньшинство представляет более 50% населения мира и состоит из стран, которые развиваются наиболее быстрыми темпами в экономической и военной областях, с весьма последовательным стратегическим подходом.
Это голосование свидетельствует о том, что новый международный порядок начал формироваться, но его контуры пока не ясны. Международные институты, возникшие в послевоенный период, с трудом приспосабливаются к переменам. Изменения в системе международного управления сталкиваются с противодействием стран, которые сегодня занимают доминирующее положение.
Урок Макиавелли верен: у нового порядка уже появились колеблющиеся сторонники из числа тех, кто намерен получить от него пока ещё не совсем ясную выгоду, но у старого порядка всё ещё есть стойкие защитники из числа тех, кто извлекает из него вполне определённые выгоды.
Изменения в международном порядке, которые характеризовали европейскую историю в последние столетия, получили дипломатическое регулирование в рамках Вестфальской системы. Этот прецедент важен ещё и потому, что он может вдохновить на принятие решений, которые обеспечат рождение международного порядка, способного снизить риск конфликтов, которые могут иметь разрушительные последствия в эпоху ядерного оружия.
Вестфальский мир представляет собой фундаментальную главу в современной истории. Договор положил конец Тридцатилетней войне, опустошившей Европу. Европейские государственные деятели считали баланс сил и ограничения гарантией порядка и безопасности.
Применение согласованных в Вестфалии принципов должно было остановить попытки подорвать существующий порядок. Это достигалось благодаря формированию коалиций, способных выступить в качестве противовеса.
Тридцатилетняя война была опустошительной ещё и потому, что она была вызвана религиозным фактором, столкновением между католиками и протестантами. Используя современную терминологию, мы могли бы интерпретировать это как столкновение между двумя непримиримыми идеологическими платформами.
Вестфальский договор вернул столкновение между соперниками в светское измерение, в сферу борьбы за власть с повышенной ролью дипломатии.
Фундаментальные амбиции Вестфальских соглашений и их потенциальная значимость могут быть определены как долгосрочная попытка прервать традиционный сценарий истории, который противопоставляет развивающиеся страны странам, находящимся в упадке. Последние всегда прибегали к войне, чтобы заблокировать рост развивающихся стран, пока баланс сил не склонился в их пользу.
Многие аналитики, в том числе Генри Киссинджер, интерпретировали войны, которые Соединённые Штаты вели по соседству с Китаем, как попытку сдержать утверждение этой развивающейся державы. Эта интерпретация отсылает к Вестфальской системе, однако различия не следует недооценивать. Глубокие различия отделяют эпоху Вестфальских соглашений от современной эпохи.
Версальские соглашения определяли одновременно европейский и мировой порядок; это проистекало из центрального положения, которое Европа имела в то время. Государственные деятели того времени предполагали, что решения, действительные для Европы, автоматически распространятся на международное сообщество.
Сегодня уже не тот случай. «Новые Вестфальские соглашения» должны соответствовать нынешним условиям. Решающее значение будет иметь определение того, какие страны должны нести ответственность за их продвижение и обеспечение их реализации.
Европейский союз обязан сыграть решающую роль.
Европа уже не может быть главным гегемоном и заинтересована в утверждении мирного международного порядка, позволяющего развивать сотрудничество. Это позитивное наследие поражения Европы во Второй мировой войне.
Трагедия двух мировых войн, на самом деле европейских гражданских войн, развязанных гегемонистской попыткой Германии, требует от Европейского союза отказа по собственной инициативе от насилия как инструмента международной политики в пользу авторитета. То же самое верно и в отношении трагедии колониализма, которая требует от Европы содействия развитию международной демократии.
Новые договоры призваны обновить существующие международные институты в общих рамках проекта нового международного порядка. Существующие международные институты оказались в беде из-за первоначальных ограничений; они родились после войны по инициативе США и были сформированы Соединёнными Штатами, которые чувствовали себя обязанными действовать в интересах всего человечества благодаря превосходству своей демократической системы и стремлению к миру по-американски в соответствии с идеями отцов-основателей, эмигрировавших из Европы в поисках земли обетованной.
Уже в прошлом веке президенты США в разных формулировках, но в одном и том же ключе заявляли об исключительной роли Соединённых Штатов в мире. Американская модель должна была применяться ко всему миру просто как лучшая, а не как поддерживаемая державой-гегемоном. Роль, которую сыграли США в победе над нацизмом, подтверждала эту уверенность.
Реальность сегодня гораздо сложнее. История создала разные культуры, разные религии, разные социальные модели. Каждое сообщество стремится к признанию своих традиций и ценностей. Это относится к государствам и к сообществам внутри государств. Каждое из них стремится к тому, чтобы его культуру, язык, его выбор образа жизни уважали. Такой стране, как Соединённые Штаты, с доминирующей культурой и языком трудно понять различия, которые характерны для Европы и Азии и уходят корнями в многотысячелетнюю историю.
Разнообразие – это богатство мира, и стремление утвердить единую модель обречено на провал. Что касается текущих событий в Европе, достаточно обратиться к Балканам, чтобы понять опасности, связанные с попыткой большинства отрицать права меньшинств во имя централизации.
Новые договоры, новые международные институты и реформа существующих институтов необходимы для того, чтобы гарантировать фундаментальный принцип: все сообщества должны вносить вклад в управление государствами и международной системой. Это условие соблюдения правил.
Утверждение международного порядка, поддерживаемого консенсусом, подразумевает, что каждое сообщество должно осознавать право защищать свои ценности конституционными инструментами.
Уроки процесса объединения Европы для создания нового международного порядка
Первым фундаментальным аспектом, с которым придётся столкнуться мировому сообществу для построения нового международного порядка, является альтернатива между федерацией и конфедерацией. Она характеризовала все этапы европейского объединения, от начального до нынешнего этапа. Европейский опыт полон уроков для тех, кто стремится к новому международному порядку.
Альтернатива «федерация/конфедерация» в разное время была представлена в различных формах, при этом термины «федерация» и «конфедерация» рассматриваются многими как упрощённые, не отражающие всей сложности реалий.
Согласно этой точке зрения, речь идёт лишь о двух крайностях, между которыми существует множество промежуточных вариантов.
АльтиероСпинелли считался непоколебимым защитником федеративной модели как цели объединения Европы. Источником его убеждений был опыт США. Дебаты, определившие американскую конституцию, обобщены в книге «Федералист», написанной отцами-основателями Гамильтоном, Джеем и Мэдисоном в конце XVIII века. По опыту США, федеральная модель полностью определялась учредительным процессом в начале существования Соединённых Штатов; параллельно были созданы необходимые институты, чтобы наделить федеральное правительство всеми основными полномочиями.
Конфедеративную модель защищали те, кто считал передачу широких полномочий от государств федерации преждевременной. В Европе эту позицию обычно отождествляли с де Голлем.
В действительности противоречие между двумя идеями федерации и конфедерации было связано со скоростью развития процесса федеративного объединения. Позиции федералистов в интерпретации Спинелли были направлены на то, чтобы объединить избирателей, следуя историческому примеру Соединённых Штатов, и с самого начала европейского объединения определить конституцию и институты, необходимые для обеспечения адекватного правительства.
Заслуга Жана Монне заключалась в том, что он нашёл синтез между двумя альтернативами, признав федеральный характер процесса объединения и определив достижения, способные продвинуть процесс объединения, создав конкретные отдельные главы европейской конституции, которая, таким образом, постепенно обретала окончательную форму.
Подход Спинелли был идеологическим, подход Монне – стратегическим, способным определить пространство для инициативы для решения назревших проблем.
Прецедент объединения Европы предполагает, что при установлении нового международного порядка сторонники федеративного и конфедеративного вариантов будут не только сталкиваться, но и сотрудничать.
Новый международный порядок должен быть укреплён идеологией, определяющей его историческое значение. Логика Спинелли, применённая к новому международному порядку, определяет цель всемирной федерации как фундаментальную ценность, лежащую в основе проекта.
Новый международный порядок сможет возникнуть, если он будет поддержан стратегическим политическим замыслом, способным воплощаться в этом процессе на основе реалистичного постепенного подхода. Это логика Монне в глобальном измерении.
По сути, данная схема обрисовывает сценарий, разработанный на первом этапе европейского объединения, который мог бы вдохновить нынешние решения для установления нового международного порядка.
Второй фундаментальный аспект, с которым придётся столкнуться мировому сообществу в целях построения нового международного порядка, – это определение правил, по которым будет регулироваться международный порядок.
Прецедент, созданный объединением Европы, указывает на важность признания роли стран, готовых сформировать авангард, а также совместного определения отношений со странами, сочувствующими процессу, но ещё не готовыми принять инициативы авангарда.
Страны, готовые сформировать авангард для построения нового порядка, и страны с большей властью не обязательно совпадают по составу. Европейский опыт и решения, разработанные для ООН, с этой точки зрения глубоко отличаются.
Важность разграничения ролей, которые играют страны/политические силы, формирующие авангард, и страны/политические силы, занимающие выжидательную позицию, проявилась наиболее отчётливо, когда в процессе европейского объединения рассматривалась необходимость принятия единой валюты.
Европейский валютный союз стал поворотным моментом для Европейского союза; то же самое произойдёт, когда проблема денежного порядка будет решена на международном уровне.
Валютный союз родился как усиленная форма сотрудничества, ещё до того, как эта правовая форма была одобрена, с присоединением передовых стран и правом присоединения позднее других стран при определённых условиях.
Третий фундаментальный аспект, с которым придётся столкнуться мировому сообществу при построении нового международного порядка, представляет собой выбор платформы, на которой будет строиться фундамент.
Европа выбрала для этой цели денежный порядок, сначала благодаря Роберту Триффину из Европейского платёжного союза, затем благодаря интуиции Жана Монне, Роберта Триффина и Эдмона Жискара д’Эстена, которые довели дело до валютного союза.
Чтобы оценить важность, которую денежная проблема будет иметь для установления нового международного порядка, необходимо полностью понять прецедент Европейского валютного союза.
Потребовалось три десятилетия, чтобы добиться одобрения Европейского валютного союза, преодолев противоречия, которые считались непреодолимыми. Дебаты были особенно оживлёнными, когда дело дошло до определения статута Европейского центрального банка. Противоположные позиции можно свести к двум симметричным мнениям.
Первая позиция заключалась в сохранении роли национальных центральных банков. Считалось, что эта форма соответствует кейнсианскому подходу и позволила бы прибегнуть к помощи центральных банков для покрытия дефицита национальных государственных расходов. Это соответствовало конфедеративной модели. Данную позицию не нужно было обосновывать, ибо её сторонники черпали силу в очевидности существующего на то время порядка.
Другая позиция, которая будет подтверждена определением статута Европейского центрального банка, предполагала снижение роли денежно-кредитной политики за счёт усиления роли реальной политики. Эта позиция была новаторской и подрывала общий европейский порядок.
Значение для нового международного порядка прецедента, определяемого правилами, которые регулируют деятельность Европейского центрального банка, требует от нас оценить причины выбора нынешнего статута Европейского центрального банка и в то же время причины, которые вдохновили противостоящие силы.
Необходимо сосредоточить внимание на центральном вопросе, который обсуждался в то время, чтобы предвидеть содержание возможного нового международного валютного порядка.
Комментарии читателей (0):