Рубль повторит путь юаня?

Минэкономразвития обсуждает возможность расширения инструментов контроля за движением капитала. Эта тема актуализировалась на фоне усиливающегося санкционного давления Запада, в том числе в преддверии оглашения содержания 12-го пакета рестрикций.

На самом высшем уровне фактически официально признается, что сегодня в отношении России применяется целый спектр санкционных инструментов, воздействующих на национальную экономику. Очевидно, что эти инструменты непосредственно влияют на сложившуюся структуру международных отношений, а также на ключевые макроэкономические показатели.

Модель непрерывного прессинга фактически потребовала реализации нестандартных механизмов контроля. Изменение уровня ключевой ставки и выпуск государственных ценных бумаг – это ключевые инструменты, которые, как показывает реальность, оказываются эффективными далеко не всегда.

Сегодня в Минэке дискутируют о возможном введении дополнительных инструментов контроля за движением капитала. В числе таковых могут появиться: ограничение трансграничных транзакций, ограничение на инвестиции, полный или частичный запрет на обмен иностранной валюты, временные ограничения (денежные средства должны оставаться в стране в течение определенного количества времени). В числе иных обсуждаемых предложений - введение налога на операции с иностранной валютой, а также потенциально возможный налог на доходы от зарубежных активов.

Пока это – «дорожная карта», которую власти готовы развернуть в самое ближайшее время в контексте дальнейшего ухудшения экономической ситуации. В этом смысле финансовые власти, в общем-то, не изобретают велосипед, а пытаются задействовать мировой опыт разных периодов. Например, Минэк в своих предложениях апеллирует к мерам контроля за движением капитала, которые действовали в Исландии в 2008-2017 годах. Они, в частности, включали в себя налог на вывод капитала из страны. Схожие меры контроля за движением капитала работали на Кипре и в Греции.

Однако наибольший интерес для российской реальности представляет система постоянного контроля за движением капитала, которая существует в Китае. Национальная валюта КНР имеет два курса: внутренний (оншорный) и внешний (офшорный). При этом внутренний курс контролируется Народным банком Китая и актуален лишь на территории континентального Китая. Примечательно, что колебания внутреннего курса не могут превышать 2% от уровня базовой ставки. В то же время внешний курс валюты более волатильный, поскольку контролируется свободным рынком за пределами Китая. При этом все внешние юани, поступающие в Китай, конвертируются во внутренний по текущему курсу. Народный банк Китая жестко контролирует все подобные сделки, чтобы избежать спекуляций и влияния на курс внутри страны.

Очевидно, что такая система на сегодняшний день выглядит наиболее привлекательной для России. Вероятно, именно эту китайскую модель имел в виду министр экономического развития Максим Решетников, заявлявший о необходимости «реализовать в России аналог китайской модели, при которой денежный рынок подразделяется на внешний и внутренний», чтобы контролировать курс рубля.