Две Индии и интересы России

Нью-Дели был бы рад, если бы Москва после окончания украинского конфликта, а лучше в процессе, перенесла фокус внимания на Восток, став важным игроком в регионе Индийского и Тихого океанов. С учётом той идиосинкразии, которую российские внешнеполитические органы питают к самой идее Индо-Пацифики и которая так огорчает индийских партнёров, наилучшим вариантом было бы создание собственной концепции, которая бы делала акцент на взаимодействии сухопутной, речной и морской составляющих и сочеталась бы с индийскими концептуальными положениями. Об этом пишет руководитель Центра Индоокеанского региона ИМЭМО РАН Алексей Куприянов в статье для Международного дискуссионного клуба «Валдай».

Чуть более 75 лет назад Джавахарлал Неру, едва выйдя из тюрьмы, отдал в печать «Открытие Индии» – четвёртую крупную свою работу, написанную в заключении. Она стала завершением своеобразного «тюремного цикла»: «Письма дочери», «Взгляд на всемирную историю», «Автобиография». В этих книгах будущий премьер-министр Индии изложил стройную концепцию, ставшую основой индийской внешней политики на все последующие годы. В соответствии с ней, до колониального завоевания Индия была одной из мировых сверхдержав, но потом из-за внутренних разногласий и непонимания её правителями важности единства в борьбе с внешней угрозой она пала жертвой британских завоевателей. Теперь, после получения независимости, главная цель Индии – вернуть себе утраченный статус великой державы, встав вровень с другими крупными странами.

Сейчас, в 2023 году, Индия как никогда ранее близка к получению этого статуса. В прошлом году она обошла по размерам ВВП бывшую метрополию Великобританию, став пятой экономикой мира, в этом – обогнала Китай по численности населения. Все остальные признаки статуса налицо (кроме пилотируемой космонавтики и места в Совете Безопасности ООН): арктическая и антарктическая программы, обладание ядерным оружием, успешная космическая программа и наличие интересов по всему земному шару. Во многом этим успехом Индия обязана стратегической прозорливости своих элит и их умению договариваться друг с другом: кто бы ни стоял у руля, он всё равно продолжает намеченный Неру курс, лишь слегка его корректируя в зависимости от изменения ситуации в мире. Именно благодаря такому подходу Индия успела вовремя сманеврировать в начале 1990-х, когда с карты мира исчез её крупнейший стратегический партнёр – СССР. Вместо того чтобы сползти в кризис следом за Советским Союзом или пережить весь набор унижений, который обычно следует за поражением в войне, Нью-Дели благодаря серии искусных манёвров сумел вписаться в новый мировой порядок, причём на выгодных для себя условиях, и найти там подходящую нишу для своей экономики. Растущая потребность в IT-специалистах самого разного профиля позволила индийцам развернуть масштабную экспансию на мировом рынке услуг, воспользоваться глобализацией и обеспечить своей экономике темпы роста до 9,6% в год. Сейчас они несколько снизились, но по-прежнему остаются для многих стран, включая Россию, недостижимым рубежом.

Глобальная Индия: два измерения

У индийских мировых амбиций есть два измерения: политическое и экономическое, и они отличаются как механизмами реализации индийского присутствия, так и его масштабом.

Индийские политические элиты мыслят мир в категориях концентрических кругов: сфера непосредственного соседства, сфера расширенного соседства и остальной мир. В первую входят страны Южной Азии (Непал, Бутан, Бангладеш, Мьянма, Шри-Ланка, Мальдивы) и региона Индийского океана (Сейшелы, Маврикий), ситуация и отношения с которыми критически важны для безопасности Индии. Нью-Дели стремится включить их в свою политическую и военную орбиту, в случае возникновения конфликта – тем или иным образом пытается восстановить выгодный себе статус-кво. Так, в 1988 году индийские спецназовцы ликвидировали государственный переворот на Мальдивах, годом раньше Индия вмешалась в конфликт на Шри-Ланке, в конце 1990-х поддерживала мьянманских сепаратистов. Во вторую – страны Восточной Африки, Ближнего Востока, Центральной и Юго-Восточной Азии, где наиболее активен индийский крупный и средний бизнес. Там Индия в первую очередь защищает свои экономические интересы. Наконец, в третьей сфере Нью-Дели стремится сформировать имидж Индии как ответственной великой державы, которая претендует на то, чтобы на равных с мировыми тяжеловесами решать судьбу планеты.

Эта концентрическая схема ложится на тщательно приготовленный индийскими историками и экспертами исторический субстрат. Как всякая полития Старого Света с историей, насчитывающей больше трёхсот лет, индийцы чувствуют себя комфортно, когда под их геополитические конструкты подведена надёжная культурно-философская историческая база. Именно поэтому Индо-Тихоокеанский регион в индийском восприятии столь локален и ограничен акваториями Индийского океана и Западной Пацифики, и поэтому индийские региональные проекты так плохо совмещаются с китайскими: если Пекин в своих инициативах по восстановлению Шёлкового пути делает акцент на исторически существовавшем торговом маршруте между Китаем и Европой, где политии Индостана выступали в лучшем случае транзитными пунктами, то Индия – на своей исторической роли центра разветвлённой торговой сети, охватывавшей весь Индийский океан, Восточное Средиземноморье и Западную Пацифику.

Это, с одной стороны, предопределяет неготовность Индии поступиться вопросами статуса, особенно когда речь заходит о сравнении с Китаем, с другой – позволяет сотрудничать со всеми державами, готовыми признать ведущую роль Индии в регионе.

В экономическом измерении всё иначе. Индийскому бизнесу не нужно историко-философской базы для того, чтобы распространять торговые операции по миру. Везде, где есть представители индийской диаспоры (а они присутствуют почти во всех странах и регионах мира, включая Россию и Латинскую Америку), рано или поздно появляются узлы индийской финансово-экономической системы, в значительной степени неформальной. Государство слабо контролирует этот процесс: у структур, образующих неформальную систему, есть свои финансовые механизмы (хавала/хунди), позволяющие осуществлять транзакции без участия банков. Эта глобальная Индия охотно осваивает новые рынки, изобретает всё новые способы ухода из-под санкций и идёт на риск там, где это не готовы делать официальные органы.

Пути взаимодействия

Форматы и пути взаимодействия с этими двумя Индиями нужны разные, но все они требуют куда большей гибкости, чем Москва демонстрировала до сих пор. В новых геополитических условиях выживание российской экономики зависит от бесперебойного функционирования морских и сухопутных путей, размывания санкционного режима с задействованием всех возможных средств, максимальной поддержки стран, которые в последние месяцы принято именовать «коллективным не-Западом» или «мировым большинством» – то есть тех, кто занимает периферийную позицию в существующей политико-экономической системе и недоволен своим местом в мире.

Интересы России и Индии в политическом измерении совпадают, но лишь частично. Индийская стратегия развития – долговременная, в её рамках Нью-Дели решает несколько задач, ключевыми из которых являются обеспечение стабильного экономического развития с выходом на третье место по ВВП в мире и принятие Индии в неформальный круг великих держав, решающих ключевые мировые вопросы. Решение первой задачи подразумевает наращивание экономических связей с США, Европой, Австралией и Японией, привлечение инвестиций и технологий; при этом, чтобы не попасть в зависимость от Запада, Индия стремится расширять связи с незападными игроками, включая Россию. Решение второй подразумевает понятные правила игры и постепенную трансформацию в целом стабильного мирового порядка, основанного на этих правилах, вместо его решительного слома.

Действия России на мировой арене решение этих задач затрудняют, вынуждая индийское руководство проявлять чудеса словесной эквилибристики: с одной стороны, упрекать западные страны в невнимании к конфликтам в других регионах, с другой – призывать к скорейшему окончанию украинского кризиса, так как «сейчас не время для войн».

Не нравится индийцам и российско-китайское сближение, и заигрывания с Пакистаном, но больше всего не нравится неопределённость. Нью-Дели был бы рад, если бы Москва после окончания конфликта, а лучше в процессе, перенесла фокус внимания на Восток, став важным игроком в регионе Индийского и Тихого океанов.

С учётом той идиосинкразии, которую российские внешнеполитические органы питают к самой идее Индо-Пацифики и которая так огорчает индийских партнёров, наилучшим вариантом было бы создание собственной концепции, которая бы делала акцент на взаимодействии сухопутной, речной и морской составляющих и сочеталась бы с индийскими концептуальными положениями.

Стремление обеспечить безопасность торговых путей, неприятие ограничительных мер, взаимное признание интересов друг друга в регионах непосредственного соседства, готовность к взаимовыгодному сотрудничеству по всему спектру вопросов – вот основа для российско-индийского политического взаимодействия.

С экономической составляющей всё и сложнее, и проще одновременно. Чтобы победить в войне экономик, где у противника на руках все козыри – от солидной доли в мировой торговле до печатного станка мировой резервной валюты, – нужна, как учит нас военная теория, ассиметричная стратегия. Бесполезно пытаться пробить санкционную стену: нужно учиться её обходить, взаимодействуя со структурами теневой экономики. Сделать это будет непросто, потому что управленческая машина современного государства к таким формам взаимодействия просто не приспособлена.

Но выбора нет: для того чтобы выжить в новых условиях, России имеет смысл кардинально изменить свою внешнеэкономическую политику, отладив механизм работы СЭЗ, распространив её на целые регионы и создав систему «чёрных ящиков» – закрытых квазирыночных структур, расположенных частью в России, частью за рубежом, непрозрачных для бдительного ока западных финансистов и спецслужб и позволяющих перекачивать технологии и инвестиции в Россию в обход действующих санкций. Конечно, для страны со столь исторически высоким уровнем централизации эти действия не пройдут безболезненно, но игра стоит свеч.