России нужно новое название, отражающее новую идентичность: мнения

Известный в Рунете блогер, профессор, доктор физико-математических наук Сергей Лопатников, проживающий в США, предложил экспертам и читателям обсудить текст аналитиков Strategic Forecasting Inc. (в основном употребляется сокращение Stratfor) — американской частной разведывательно-аналитической компании из цикла статей о российской идентичности.

«Исторически самый успешный период российского господства имел место в течение советского периода, когда Москва сконструировала идентичность „советского народа“, которая смогла заменить собой имперскую разношерстность и объединить население, создавая административную систему, способную организовать людей и подавить несогласие. Путин как-то сказал, что эта стратегия была одним из самых больших достижений той эпохи», — пишут аналитики Stratfor.

«Путин повторил мою мысль: только советская суперидентичность плюс нейтральное название — Союз Советских Социалистических Республик плюс атеизм, позволили народам преодолеть этнорелигиознгые противоречия. В соответствие с указаниями Биллингтона, который правильно идентифицировал источник силы СССР, начался демонтаж этой суперидентичности. Самоназвание Россия чудовищно по своему деструктивному потенциалу. Самая разрушительная сила сегодня — националисты и прежде всего „русские националисты“ и РПЦ, разъединяющие, валящие страну изнутри. Сегодня главная задача врагов страны найти „подпороговую стратегию“ войны, такую, чтобы исключить применение ядерного оружия. Провоцирование этнизма и религиозной розни — их главный инструмент. Воспользовавшись объединением с Казахстаном и Белоруссией, нужно срочно менять название страны, на что-то звучное, как „СССР“ и позитивное: само слово „советский“ для всех русскоговорящих относило к равенству, братству, справедливости. Нужно найти слово не менее ёмкое, не менее звучное. Нужно новое слово, означающее идентичность в рамках этой, новой, страны. Но, разумеется, нужно уничтожение класса олигархов, прежде всего», — считает Лопатников.

Илья Трейгер, издатель и публицист (США):

Несомненно, лишь то, что для наличия межрелигиозной розни необходимо присутствие в обществе различных религиозных конфессий при условии, что факт принадлежности к той или иной религиозной конфессии является основным фактором самоидентификации людей. Так же, если основным фактором самоидентификации является национальная принадлежность, то наличие межнациональной розни становится неизбежным в многонациональном обществе.

Такое понятие, как советский народ, действительно помогало в советское время преодолевать этнорелигиозные противоречия, но не благодаря атеизму, а благодаря светскости СССР. Атеизм, конечно же, послужил идеологической основой для построения светского государства в СССР, однако атеизм не является единственной идеологией, обеспечивающей светский характер государства.

США тоже являются страной, где, как и в бывшем СССР этнорелигиозные противоречия в существенной степени сведены на нет. Межнациональные противоречия здесь предотвращает тот факт, что в административное деление в США не содержит национальных образований. Межрелигиозные же противоречия преодолены по той же причине, по которой их удавалось предотвращать в СССР — по причине светскости государства. Однако здесь вовсе не атеизм явился фактором, определившим светский характер общества. За идеологическую основу светского государства здесь принят простой факт — материальный мир на всех один, поскольку живет в соответствии с объективными законами природы. А нематериальных миров много — столько, сколько религиозных конфессий в стране. Поэтому, дабы сохранить конституционную норму о свободе вероисповедания, в своей сугубо частной жизни каждый американец волен жить в том мире, в который он верит. Что же до государства, которое обязано функционировать одинаково в интересах всех своих граждан, то оно функционирует в соответствии с законами материального мира не в зависимости от того, Богом ли создан этот материальный мир или появился в результате каких-либо иных процессов. Иными словами, американская идеология делит мир на две части — на мир материальный, по законам которого функционирует государство, и на мир нематериальный, который является предметом свободного выбора каждого гражданина страны в пределах его частной жизни.

В результате, в США как и в бывшем СССР в качестве основного фактора самоидентификации человека удалось получить эффект языческого Рима, где каждый гражданин, кроме того, каким богам он поклонялся и какого он происхождения, в первую очередь чувствовал себя «солдатом империи». Как видим, прием вовсе не новый. Более того, и сегодня легко применимый в нынешней России не в зависимости от того, Россией ли называется эта страна, или как-то иначе.

Да действительно, РПЦ является сегодня одной из наиболее деструктивных общественных структур, поскольку, имея политические преимущества перед другими религиозными концессиями, инициирует эту самую межрелигиозную рознь. Однако потому ли это происходит, что этого хотят некие заморские враги страны, класс олигархов или отсутствие некоего наднационального названия государства?..

Если мы живем в соответствии с законами материального мира, то, прежде всего, следует обратить внимание на того, кому это выгодно. В соответствии с известным английским принципом «разделяй и властвуй», выгодно это может быть только тому, у кого есть задача сохранение всей полноты государственной власти и осуществление этой власти без оглядки на настроения в обществе и без учета интересов этого общества, т.е., центральной власти. От кого конкретно постоянно исходят инициативы, дающие политические преимущества РПЦ перед другими конфессиями? — Лично от президента страны, из текстов его публичных выступлений, т.е., от той же центральной власти.

Как уйти от этой деструктивной политики, разваливающей страну? — Очень просто. Прежде всего, строго исполнять конституционную норму о свободе вероисповедания, что в принципе исключает доминирование одной религиозной концессии по сравнению с другими. Для этой цели вполне пригоден принцип, предложенный Станиславом Белковским: ликвидировать Московскую патриархию в качестве юридического лица с преобразованием РПЦ в конфедерацию независимых приходов, что уравнивает политические возможности РПЦ с другими религиозными конфессиями в России. И, второе, принять жесткую политику функционирования государства в соответствии с законами материального мира, оставив религиозную принадлежность в качестве свободного выбора каждого гражданина в пределах его частной жизни.

Однако при этом, неизбежно отдельные общественные группы населения перестают «лаяться» друг с другом и становятся гражданами одной страны. Следовательно, и центральная власть при этом теряет возможность осуществлять властные полномочия без учета потребностей населения и общественных настроений.

Что же до класса олигархов, то, во-первых, этот класс уже уничтожен, а, во-вторых, этого класса никогда не существовало. Была группа олигархов, обладателей крупного капитала, которые с высоты своего богатства пытались диктовать центральной власти. С известного момента, эта ситуация была ликвидирована. Сегодня российский крупный капитал работает под диктатом центральной власти, т.е., наоборот. Именно в силу этого, обладатели крупного капитала остались, но олигархами они быть перестали. Так что в лице класса олигархов ликвидировать просто некого.

Ростислав Ищенко, политолог, президент «Центра системного анализа и прогнозирования»:

К сожалению, всё не так однозначно. Смена названия империи не отменяет её имперскости, а значит антиимперские силы, по определению существующие в любой империи (даже в США), всё равно будут бороться против единого государства. «Единый советский народ» — эвфемизм, прикрывающий объективное для империи формирование единой имперской политической нации, не отрицающей региональные, конфессиональные и этнические различия. «Единый советский чукча» отличался от «единого советского грузина» не меньше, чем «единый советский еврей», от «единого советского латыша». То есть, местные национализмы, противостоящие единой имперской политической нации и выдвигающие в качестве альтернативы этнический императив, всё равно оставались. Точно так же оставались и адепты других религий, кроме религии атеизма (в конце концов, вера в то, что Бога нет, такая же вера, как и вера в то, что Бог есть).

И все эти не советские, не атеистические, не социалистические группы противостояли советскому государству точно так же, как противостояли бы любой другой империи. Здесь речь идёт не о «неудобных», «раздражающих» терминах, а о противостоянии универсалистской и автаркичной идеологий.

В конечном итоге, единство и устойчивость СССР обеспечивалась не только и не столько за счёт «правильной» терминологии, а за счёт запрета на «антисоветизм», то есть на публичное инакомыслие. Запрет был подкреплён соответствующими репрессивными санкциями, предусмотренными законодательством. При этом, санкции, даже в брежневское время были достаточно чувствительными (вплоть до серьёзного срока лишения свободы) для того, чтобы у большинства потенциальных оппонентов отбивать охоту публично противостоять режиму, в условиях, когда живётся в целом неплохо и ситуация стабильна.

Как только, в результате неадекватных, непродуманных, хаотичных и популистских горбачёвских «реформ» были утрачены стабильность и привычный уровень жизни, как только это дополнилось снятием запрета на оппозиционность и даже негласным поощрением оппозиционности, СССР рухнул. Причём рухнул не потому, что был слаб, а просто потому, что его управленческий аппарат, привыкший работать в условиях монополии на истину, не был готов к необходимости манёвра между внезапно появившимися активными группами интересов и влияния, к поиску союзников, достижению договорённостей, формированию политических блоков (по определению временных). Аппарат также оказался не готов к проявлению инициативы, работе без чётких и однозначных указаний сверху, в условиях действующей обратной связи, когда не отчёты с мест заранее формируются содержанием указаний центра, а указания центра формируется содержанием отчётов с мест.

В принципе, идеальных политических систем, которые могли бы существовать тысячами лет, в неизменном виде не существует. Поиск идеальной «формулы государства» — профанация. Идеальное государство достаточно стабильно, чтобы люди могли планировать свою жизнь и достаточно изменчиво, чтобы стабильность не превращалась в косность. Однако этот идеальный баланс достижим лишь на кратко- и среднесрочных отрезках. К сожалению, общество и государство всегда стремятся к консервации достижений, к использованию завтра того, что было эффективно вчера. Диалектическим ответом на склонность к стабильности являются всплески хаотических (революционных) или упорядоченных (реформационных) перемен.

В общем, маятник качается. И это качание невозможно остановить никаким «правильным» термином. Можно только попытаться уменьшить амплитуду и попытаться заранее вписать общество и государство в следующий шаг маятника.

Юрий Юрьев, политконструктор:

Это ещё вопрос, какой из периодов для России был более успешным, Петра Великого, Екатерины Великой или Иосифа Великого, если приравнять Сталина по территориальным и военным достижениям к прежним Великим.

Даже век назад в России был создан первый автомат, первый тяжёлый бомбардировщик, а линия фронта держалась вдалеке от столиц. Но все эти первенства вековой давности не спасли Империю, поскольку плохого было больше, чем хорошего, по мнению большинства населения, право оно было или неправо.

С советской «суперидентичностью», как и с имперской, были серьёзные проблемы. Россия была «империей наоборот», поскольку эксплуатировала основной состав России в пользу окраин. И ладно бы дело касалось военного приграничья, но СССР развивал всех, кроме русских, как будто было непонятно, что законное право южан рожать раньше — вымывало средства на юг и увеличивало численность южан за счёт северян, имеющих право рожать позже. Впрочем, и в Империи были точно такие же тенденции, задабривать окраины. И что в СССР, что в Империи, окраины, будь они религиозные или национальные, вели себя неблагодарно. Как, впрочем, и многие союзники, что любили Россию в кредит, не отдавая его.

Что касается уничтожения класса олигархов и вообще стремления к социализму и изоляционизму, то в мире только этого и ждут, чтобы русские не конкурировали, не богатели и не побеждали. А русские вполне конкурентоспособны, и не только в силу северного научного интеллекта, но и в силу обеспеченности землями и недрами на душу населения выше, чем во многих странах мира. Олигархов вполне возможно поставить в строй созидателей, как в Скандинавии, а не уничтожать.

Мы никуда не денемся от этнизма и никуда не денемся от международной конкуренции, а значит — их нужно использовать, как Империя использовала и братские народы и союзные Орды. А в остальном — автор прав, нужно объединяться, но не на базе «эсперанто» или «коммунизма» или прочих труднодостижимых и малопонятных целей. Для объединения вполне подойдут русская культура, наука, искусство, армия и традиция. Своим окраинам не привыкать, а чужие — пусть заслужат это.

Александр Хохулин, журналист:

Все это звучит весьма небесспорно. Начиная с названия заметки в блоге уважаемого Лопатникова «Об идентичностях». К примеру, «Путин повторил мою мысль...». В подобных случаях принято говорить — Ваша скромность Вас погубит. Возможно, президент России и повторяет периодически глубокие мысли господина Лопатникова, но вполне могу допустить, что у него случаются и собственные.

«Чудовищно деструктивное название Россия», «валящая страну РПЦ», «нужно уничтожение класса олигархов» и т.п. Люблю выражаться образно и хлестко, но стараюсь не забывать чувство меры. Если столь необходимо срочно избавиться от деструктивного названия Россия и уничтожить ненавистный класс олигархов (до боли знакомые интонации), то почему бы с такой же лихостью и размахом не уничтожить разваливающую страну РПЦ?

Даниэль Штайсслингер, журналист и переводчик (Израиль):

Это миф. В отдалённых районах Средней Азии и других республик Востока население не знало не только русского языка, но и с трудом представляло себе, в какой стране оно живёт. Слабая советская идентичность была и в глухой провинции России: она была лишь на формальном уровне, без понимания сути советского проекта.