Цифровое земледелие: гибель пчёл – только начало?

В мае прошлого года Федеральная антимонопольная служба (ФАС) РФ одобрила сделку немецкому концерну Bayer по покупке американской компании Monsanto.

Поскольку после слияния Bayer, как немецкого гиганта в сфере производства средств химической защиты с Monsanto, как мировым лидером в биотехнологии растений образуется крупнейший в мире производитель гербицидов и генетически модифицированных семян, что может представлять угрозу развитию конкуренции, данную сделку должны были одобрить аналогичные российскому ФАС ведомства 30 стран, где представлены обе компании.

Как сообщало российское представительcтво Forbes, Европейская комиссия одобрила слияние, получив от Bayer AG и Monsanto Co отступные размером 6 млрд. долларов — в частности, Bayer согласилась продать весь свой бизнес по производству семенного материала овощей своему конкуренту BASF SE. В свою очередь, министерство юстиции США согласилось со сделкой взамен уступки немецкой компанией по продаже ряда своих активов и с обязательством по предоставлению американским фермерам информации из своего подразделения цифровых услуг.

ФАС России одобрил сделку обязав немецкую компанию обеспечить технологический трансфер молекулярных средств селекции и гермоплазмы (генетического материала), необходимых для создания высокопродуктивных семян сельскохозяйственных культур, а также предоставить российским разработчикам программ и приложений для сельского хозяйства недискриминационный доступ к цифровым платформам точного земледелия.

Таким образом, можно сказать, что Россия согласилась открыться миру и в сфере сельского хозяйства и стать частью общего мирового цифрового земледелия. С роботизированными процессами все понятно — это комбайны-автопилоты, умные фермы и прочие современные технологии, способные автоматизировать работу, сократив человеческий фактор.

Но что же такое цифровое земледелие? Два года назад киевский онлайн-журнал «Пропозиція» опубликовал рассуждения на эту тему руководителя подразделения цифровых технологий в сельском хозяйстве компании Bayer Тобиаса Менне, который объясняет, что с помощью цифрового земледелия можно совершить аграрную революцию.

Революция эта, собственно, одним словом заключается в том, что, в отличие от фермера, спутники и беспилотники смогут провести детальное обследование поля, а дистанционные датчики будут делать регулярные снимки и измерения уровня излучения с заданной длиной волны, что позволит получать информацию об общем состоянии растений.

Таким образом, можно будет выявлять стрессовые факторы, например сорняки, болезни, вредителей, намного раньше, чем они станут заметными человеческому глазу. Фермеру, хотя непонятно, зачем при всех этих технологиях в принципе нужен будет фермер, но все же эксперт предпочитает выражаться именно так, очевидно, для того, чтобы не вызывать отторжения данных идей у людей и не столкнуться с воспрепятствованием их реализации, так вот, все это позволит поставить, так сказать, диагноз на ранних стадиях и принять необходимые меры.

Собранные со спутников и прочих беспилотных устройств данные лягут в основу подробных карт полей, которые позволят в режиме реального времени определить необходимость внесения удобрений или прочих средств, направленных на борьбу с болезнями и вредителями. Например, Field Manager компании Bayer сможет немедленно выработать рекомендации по оптимальному определению времени, места и объема внесения препаратов с учетом индивидуальных условий данного поля.

Вам это ничего не напоминает? Сделали вам МРТ, а потом специалист расшифровывает полученные данные и ставит диагноз. Главное, чтобы специалист был высококлассным, чтобы вам могли выписать необходимые лекарства, которые действительно помогут, а не навредят. Или — не напоминает ли это финансовый рынок? Который шаг за шагом стал в нашей стране диктовать свои условия для развития экономики и может даже блокировать платежи, переводы, причем в самый неподходящий для вас и вашего «фермерского» бизнеса, момент.

Нет-нет, в цифровом земледелии еще нет законодательной базы, которая устанавливала бы правила игры, как на финансовом рынке, — с зависимостью от рекомендаций МВФ. Но, согласитесь, вопрос-то решаемый. Рано или поздно законодательство появится и в этой сфере и, коли уж мы подключаемся к «единой» мировой цифровой платформе земледелия, то и «играть» мы будем в соответствии с «общими» правилами.

И, надо сказать, разговоры об этом уже ведутся. Конечно под предлогом того, что больше всего от цифрового земледелия выиграют мелкие фермеры в аграрных регионах, особенно развивающихся стран, которые имеют худший доступ к ресурсам, финансированию, хранилищам или консультациям.

Так вот, для полного раскрытия потенциала цифрового сельского хозяйства, как сообщается в вышеназванном издании, Европейскому Союзу (ЕС) нужно создать соответствующее правовое поле и политические стимулы.

В качестве таких мер может быть — внедрение цифрового земледелия с помощью инструментов Общей сельскохозяйственной политики ЕС, которая и подразумевает ключевую роль цифрового земледелия в реформировании Общей сельскохозяйственной политики. С помощью общеевропейских фондов предлагается стимулировать уже тех, кто использует цифровые технологии, и тех, кто будет внедрять.

Необходимо также развивать цифровую инфраструктуру, с которой, безусловно, есть большие проблемы в сельской местности. Здесь потребуется сотрудничество с национальными правительствами, то есть властями стран, и европейскими институтами. На национальном уровне необходимы соответствующие инвестиции в широкополосный доступ, но они будут лучше координироваться и более фокусироваться на сельских общинах.

То есть имеется ввиду, что одна из самых затратных частей этой затеи должна финансироваться за счет государственных средств. Ну, а поскольку речь идет о предоставлении, по сути, личных данных, то есть геоданных земельных наделов и прочей информации, то здесь нужны общие правила через определенные сервисные соглашения, ведь не могут же все эти полученные данные свободно вращаться. Хотя уже понятно: что знают двое — знают все.

Даже интересно, можно ли со спутника или беспилотного прибора рассмотреть перхоть в волосах у человека, а в пшенице — вредоносную букашку? Или всё это не о том — не о заботе за урожай?

Но есть одна часть программы битвы за урожай и заботы о фермерстве. Это семена.

В сентябре 2016-го года портал «Агроинвестор» отмечал, что доля используемых в России зарубежных семян в зависимости от агрокультуры достигает 75%. Чтобы решить проблему, государство рассчитывает к 2020 году построить 148 селекционно-семеноводческих центров. Однако в в 2015-м году деньги на поддержку этого направления не выделялись, хотя инвесторы, начинающие проекты, ждут субсидий.

Издание, ссылаясь на оценку Минсельхоза, приводит данные в соответствии с которыми в 2015 году российский рынок семян превысил 50 млрд рублей, половина этого объема — импорт. Самая высокая зависимость от него наблюдается по семенам сахарной свеклы — 75%, также за рубежом закупается много семян подсолнечника, кукурузы, овощных агрокультур.

В августе прошлого года на Урале проходил «Всероссийский день картофеля», в ходе которого, как сообщало свердловского областное телевидение, аграрии возлагают большие надежды на новые российские сорта картофеля, которые сейчас выращивают селекционеры. Это позволит им уйти от импортной зависимости, но не раньше, как прогнозируют эксперты, чем через 4 года.

В мае прошлого года, как сообщалось на официальном сайте правительства Московской области, губернатор Андрей Воробьев в ходе своего визита в Зарайск для проверки хода посевной компании призвал отечественных аграриев выращивать качественные семена овощей, чтобы отказаться от закупок семян за рубежом, что позволит работать автономно, избегая зависимости от импорта.

Как следует из национального доклада о ходе и результатах реализации в 2018 году Государственной программы развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельхозпродукции, сырья и продовольствия, ежегодно в России высевается около 10 млн тонн семян сельскохозяйственных растений, из них около 48% — семена кукурузы иностранной селекции (в том числе 40% завезенных из-за рубежа); сахарной свеклы — около 96,6% (из них 8% — подработанных на территории Российской Федерации). Однако по яровым зерновым и зернобобовым культурам более 70% используемых в посевах семян — семена отечественной селекции.

Импортозамещение семян у нас по-прежнему хромает. Между тем зависимость от семенного материала порождает и другую зависимость — от удобрений и средств химической защиты растений. Возможно, что цифровое земледелие с его западными специалистами-регуляторами отрасли будут заинтересовано в выдаче рекомендаций по выращиванию своих сортов продукции растениеводства и использовании своих же средств защиты.

Но и это полбеды. Широко известны случаи, в том числе и на международном уровне, когда химия уничтожает все живое на земле, в том числе разрушает и саму почву, в которой погибают необходимые бактерии. Ресурсы плодородного грунта исчерпаемы, так же как и другие природные ресурсы. Правда, для земли достаточно правильного ухода и необходимости соблюдения севооборота, чтобы позволить ей снова плодородить. Химия проникает к нам на стол, может вызывать необратимые последствия в организме человека.

Она заражает и водные горизонты. Всем известно, что сейчас мода на экоеду и почему бы России не занять эту нишу, ведь для этого у нас есть немало плодородной земли и чистой пресной воды. Зачем допускать на российский рынок генно-модифицированные сорта растений при наличии земельных ресурсов, позволяющих выращивать большие урожаи.

Почему за рубежом увлекаются генной селекцией, понятно, там не такие большие территории, каждый клочок земли на счету. Когда у нас появятся огромные урожаи «благодаря» генно-модифицированным сортам, то куда мы будет сбывать его, кому продавать, по какой цене?

Ведь и сегодня цены на мировом рынке с учетом излишков зерна бывают не очень привлекательными. Не превратит ли цифровое земледелие Россию в дешевую сырьевую агространу? Да и то — до тех пор, пока земля и вода не будут отравлены.

Ситуация с гибелью пчел, с одной стороны — яркий пример возможных последствий, с другой — звоночек к тому, что рынок удобрений нужно жестко контролировать.