Западничество, оккупация и коллаборационизм

Ты скажи, ты ответь, наша слава жива ль?

Ныне видишь ли то, чем гордился вчера ты, –

Сквозь огонь и сквозь дым устремлявшийся вдаль,

Нам сиявший в боях звездный флаг полосатый?

Вспышки бомб и ракет, разрывавшие мрак,

Озаряли вверху полосатое знамя:

Ты скажи, все ль еще вьется звездный наш флаг

Над землей храбрецов, над свободы сынами?

Гимн США, перевод Риты Райт-Ковалевой

Казус Максима Соколова, подвергнутого травле за «крымскую» публикацию двадцатилетней давности, быстро отступил в тень других казусов — подписей «в поддержку Путина», разгона «Ленты» и блокировки оппозиционных сайтов. Между тем, «казус Соколова» — важнейший маркер происходящего, «точка сборки» утраченных смыслов.

Наше общественное сознание обладает удивительно короткой памятью. Партия «Яблоко» может в 1999 г. голосовать за импичмент Ельцину по обвинению, связанному с октябрьскими событиями 1993 г., хотя вот они — ссылки на ночное телеобращение Явлинского с требованием немедленных и решительных действий. Партия КПРФ может громко возмущаться по поводу «Беловежского сговора», ратифицированного на следующий день в ВС РСФСР голосами в том числе и коммунистов (против денонсации Союзного договора проголосовали только ТРОЕ депутатов) и издеваться над праздничным днем 12 июня (12 июня 1990 г. за Декларацию о государственном суверенитете РСФСР проголосовали 909 из 929 народных депутатов — то есть подавляющее большинство коммунистов, только что образовавших, в рамках той же суверенизации, Компартию РСФСР). Но это так, вершки. Главное, о чем склонно забывать массовое сознание — так это о себе самом.

Именно такая забывчивость позволяет теперь одним рассказывать о совершенно другом прошлом и о совершенно иных себе в этом прошлом, а другим — предъявлять претензии оппонентам в измене идеалам и приспособленчестве.

Кто теперь помнит об удивительном телепоединке в забытой программе Nota bene (1992, «Останкино») между командами Виталия Третьякова («Независимая газета») и Александра Проханова («День»)? Рубрика «Стенка на стенку» представила две команды, обсуждавшие вопрос «Как спасти Россию», как команду «западников» и «демократов», с одной стороны, и команду «славянофилов» и «евразийцев», с другой. В первую, «третьяковскую», входили (спокойно!) — Александр Ципко, Андраник Мигранян, Михаил Леонтьев и Сергей Пархоменко. Во вторую, «прохановскую», — Сергей Бабурин, Сергей Кургинян, Александр Дугин, Владислав Шурыгин…

Я не собираюсь пересказывать содержание полемики — кто хочет, может посмотреть, передачка по тем временам коротенькая, всего-то полтора часа…

Важно другое — воспоминание об этой передаче, которое я сохранил (есть такой недостаток — помнить какие-то вещи без искажений)… А воспоминание такое — прежде всего, о реакции зрителей, друзей и знакомых — восхищение замечательной командой демократов-западников, реакция на прохановцев как на отмороженных, невменяемых и неприятных маргиналов.

Какой там «цивилизационный проект» (о нем что-то вещал Проханов)? Какое там противостояние Запада и Евразии? Что за жалкая «духовная оппозиция»? Уверенность, спокойствие и сила эмоционально убежденных лидеров общественного мнения — Третьякова, Пархоменко, Леонтьева и Миграняна — сталкивалась с напряженным, оборонительным отпором осколков имперского прошлого. Как к издевательству и свидетельству неадекватности «духовных оппозиционеров» только и можно было относиться через пару лет к новой коллизии — когда линия «демократов-западников», в лице своих молодых лидеров Леонтьева и Пархоменко, олицетворялась газетой «Сегодня», а Проханов был вынужден претенциозно переименовать «День» в «Завтра». Как теперь, кстати, не икается? — это я и к себе обращаюсь…

Давайте не будем врать — себе и другим. Общественное мнение на рубеже 80-х и 90-х — да и почти десять лет потом — воспринимало «западничество» как несомненный и неоспоримый тренд, руководствовалось «общечеловеческими ценностями». Все разговоры об «особом пути России», о «евразийстве», о «противостоянии цивилизаций» оставались маргинальными, лишенными перспективы, уделом лузеров и обскурантов. Курс на вхождение России в мировое сообщество, на присоединение к «нормальному миру» одобрялся по умолчанию. Этот «нормальный мир» был миром доброжелательным, мирным, демократическим. Там Россию ждали с благодарностью (за избавление от угрозы коммунистической экспансии и мировой войны), там России причиталось (потому что открытие границ и свобода рыночных отношений уничтожила самое главное и самое надоевшее всем — товарный дефицит — и вот-вот уничтожит временную нехватку денег). И еще одно. Да, конечно, мы, умные люди, как бы осознавали, что наши западные партнеры — это прагматики и циники, и что Прекрасный Новый Свободный Мир не выдает себя за мир идеального и абсолютного добра (как презренный совок), а исходит из понимания своих интересов. Но вот все разговоры про «мировую закулису» (антисемит Зюганов), какой-то там «западнизм» (рехнувшийся на старости лет Александр Зиновьев), а тем более «русофобию» — ну это что-то из серии плоской земли и «протоколов сионских мудрецов». Вы бы еще бесноватого Эдичку Лимонова стали слушать всерьез…

Вот очень хочу всех в это ткнуть физиономией. В том числе себя — с моим новомирским дебютом в 1999 г. про рехнувшегося (а когда-то любимого) Зиновьева и его невменяемую теорию «западнизма». Да они вообще все с ума посходили, кумиры нашей полудиссидентской юности — и Зиновьев, и Шафаревич, и поэт-закройщик Эдичка. Они просто не поняли, что жестокости и ужасы коммуно-фашистского двадцатого века и правда заслуживают отпора, иногда чрезмерного, ну как в Югославии (Милошевич с Караджичем — ну совсем тоже с ума посходили). А Максим Соколов — что Соколов, один из лучших публицистов мэйнстрима, умный, талантливый и искренне этот мэйнстрим осознающий, трактующий и пропагандирующий…

И пусть теперь тут все наши патриотические единомышленники обплюются — но сдавшие Россию Западу разрушители великого Советского Союза и его империи — все эти Горбачев, Шеварднадзе, Ельцин (или надо писать обязательно Ельцын?), Козырев и иже с ними — все они были абсолютно адекватными выразителями вот этих самых мэйнстримных настроений. Проводниками той политики, которую поддерживала и одобряла самая широкая общественность. Причем поддерживала и одобряла давно — со времен «детей XX съезда», «стиляг» и «шестидесятничества», любви к Хэмингуэю, Ремарку и Стругацким, в общем, с тех самых светлых и прекрасных времен, когда зарождались те самые настроения, которые (как бы кто ни обвинял закулису и ЦРУ) собственно и разрушили советский проект.

…А теперь про главное. Про то, что все это время происходило «в фоновом режиме». С чем этот абсолютно и честно прозападный мировоззренческий мэйнстрим столкнулся в реале. А столкнулся он (и первыми это осознали Ельцин с Козыревым) со все более ожесточенным, циничным и бескомпромиссным пренебрежением к интересам России. Со все более безапелляционной «позицией силы» и полным игнорированием любых попыток отстоять интересы — не то чтобы государственные, но хотя бы «правозащитные» — русских и родственных русским на пространствах бывшего «восточного блока». С немотивированным (потому что при нашей тотально прозападной ориентации Западу можно было договориться — а точнее, навязать свою волю — с Россией практически по любой теме) геополитическим хамством в принятии решений о бомбежках и интервенциях. С полным табуированием любых обсуждений вопиющего, нацистского по своей стилистике антирусского апартеида в странах бывшей советской Прибалтики.

Западничество в российских общественных настроениях не просто доминировало — оно еще и обладало колоссальной интеллектуальной инерцией. Прошло десять лет после клинтоновского надругательства над договоренностями о нерасширении НАТО и почти два первых путинских срока, прежде чем президент России, организатор юбилейного петербургского саммита восьмерки, главный лоббист великих интеграционных проектов («Северный поток», Сочи-2014 и т.д.), «русский немец» Владимир Путин позволил себе — заметим, в Мюнхене! — артикулировать свое недоумение и обиду. Но только артикулировать — потому что «мюнхенская речь» никак не была декларацией «Иду на вы», она всего лишь апеллировала к той аргументации и тем ценностям, которые Путин (как и вся Россия) продолжал считать общечеловеческими.

Двадцать пять лет «постсоветской эпохи» — долгий срок. Все эти четверть века Запад, все менее способный к рефлексии и адаптации, все более радикальный, все более механистический, оставался лидером (да что там — хозяином) монополярного мира. Остается он им и сейчас. Именно Запад диктует повестку дня, именно Запад определяет внешние рамки для развития общественных настроений и идеологических предпочтений — как в России, так и на планете в целом. А его все более полный отказ от коммуникации с «соседями», его все более солипсисткое мироощущение, его оккупационная эстетика мощно, неуклонно давит на эти настроения и предпочтения, оставляя все меньше возможностей для маневра и приспособленчества.

Собственно, это и произошло в общественном сознании России. Из респектабельного «мэйнстрима» западничество — исключительно в результате действий Запада — превратилось в идеологию коллаборационизма, причем в условиях угрозы оккупации. А при таком раскладе прежние сторонники респектабельного общепризнанного мировоззрения оказываются перед страшным, тягостным выбором. Или они позволяют себе признать реальность, ту самую, которая еще лет двадцать, а то и десять назад представлялась конспирологическим маргинальным бредом — и оказываются в положении лунатика, очнувшегося ночью на крыше, а если без аллегорий, то в положении взрослого и ответственного человека, вынужденного осознать, что он оказался вдруг вместе с теми, кого долго и мотивированно не принимал, отрицал содержательно, этически и эстетически, кто остается ему стилистически чужд, но чьи аргументы внезапно — после того как под ногами провернулась земля — поменяли знак с минуса на плюс в обновленной системе координат. Или они остаются в прежней системе координат — но это возможно только при полном выключении мозгов или (если мозги хорошие) при включении на полную громкость всех генераторов и усилителей эмоций и истерии.

Такой выбор означает — и сегодня мы видим это куда как наглядно — не просто когнитивный диссонанс, а когнитивную катастрофу. Вопли Видоплясовых (из компании Дугина и Кургиняна с Лимоновым) — с их «мы же говорили!» — вовсе не так вопиющи, как зоологическая ненависть, бросающая друг на друга бывших одноклассников (принадлежавших к общему информационно-политическому классу). Компромисс оказывается невозможным — прежде всего для совсем недавних респектабельных лидеров идеологического прозападного мэйнстрима, подставленных, обманутых и брошенных на произвол «Общей Судьбы» организаторами нового глобального Дранг-Наха. Обвинения в коллаборационизме, а еще в большей степени — самоощущение изгойства в консолидированном на совершенно новой основе российском обществе — для большинства из них не просто неприемлемо, а воспринимается как совершенно незаслуженное, порожденное грубым и преступным насилием. В результате их все более откровенный коллаборационизм, их сто раз провозглашенная тупой (и правда тупой) телепропагандой роль «агентов влияния» агрессивного геополитического врага России становятся — для них самих — окончательным эмоциональным и психологическим выбором, непререкаемым «знанием как надо», отказаться от которого — чем дальше тем больше — смерти подобно. Обесчеловечивающей оказывается эта ситуация и для тех, кто мозги не выключает и не глушит — эскалация ненависти и презрения со стороны еще недавних уважаемых друзей, коллег, «одноклассников» навязывает им вопящую стилистику «НБП за ВВП» как единственный функционально приемлемый вариант публичного поведения.

Единственным выходом для «людей Слова» — во всяком случае, пока пушки молчат — остается верность Слову. И поиски аргументов в единственной подлинной полемике сегодняшнего дня, раскрывающей суть противостояния не в терминах «героической борьбы приспешников кровавого режима с предателями из болотной пятой колонны», а в осмыслении и анализе реальности — той реальности, в которой Россия, искренне пытавшаяся стать Западу «своей», была насильственно выброшена из негостеприимной «атлантической семьи» и обречена на выбор между сдачей на недобрую волю новых гауляйтеров и такой непопулярной, неподготовленной, но безальтернативной цивилизационной самообороной.