Можно ли разрушить кланы в Дагестане, не разрушая Дагестан?

2013 год стал переломным в судьбе Дагестана – ныне самой неспокойной из республик российского Северного Кавказа, где с 2005 года фактически идет гражданская война. Федеральный центр нанес в 2013 году удар по системе кланов во власти. Этот удар пришелся по фактическим центрам управления республикой и парализовал всю систему. Старые кланы в значительной степени утратили влияние и уверенность в способности поддержать стабильность. Они стали выводить деньги и готовятся перебраться за границу. Сегодня федеральный центр должен признать новую систему кланов, но не может этого сделать по независящим от него причинам.

В январе 2013 года стало известно об отставке президента Дагестана – Магомедсалама Магомедова – представителя самого влиятельного дагестанского клана и сына Магомедали Магомедова много лет руководившего республикой. А 1 июля 2013 был арестован и вывезен в Москву мэр столицы Дагестана Саид Амиров.

Возможно, система кланов беспокоила федеральный центр потому, что Москву кто-то убедил, что кланы тайно поддерживали боевиков. Точно мотивов Кремля при принятии самых судьбоносных решений никто не знает, – но именно такое впечатление складывается при анализе публикаций в государственных (и не очень) СМИ, последовавших за ударом по кланам.

В результате этого удара существующая система баланса сил в Дагестане была нарушена. Но это не привело к снижению террористической активности в Дагестане, – скорее наоборот. Нынешний год может стать одним из самых «кровавых» за всю историю Дагестана.

Табл. 1. Потери в ходе антитеррористической войны в Дагестане

Сложившаяся в Дагестане система кланов – явление чрезвычайно сложное. Кажется, федеральному центру следовало бы немного лучше представлять систему, которую предполагается разрушить. Но что сделано, то сделано.

Республика вообще выделяется на фоне других регионов России, тоже зараженных ядом коррупции. Относительно бедный Дагестан всегда отличался не только масштабами злоупотреблений, но и массовостью, которую получило у нас внерамочное поведение руководителей всех уровней. Республика всегда была известна острой борьбой за любые «доходные места» (от главы администрации села до первых лиц Дагестана), сопровождающейся митингами, взаимными обвинениями, покушениями и убийствами.

Система кланов во власти в Дагестане сложилась довольно давно. До 1950-х годов проявиться ей мешала жесткая система управления и совершенно нетерпимые к ней настроения в обществе. В 1930-е и, особенно, в 1940-е годы советская власть прилагала огромные усилия для подготовки из местного населения специалистов и руководящих кадров. А в 1950-е уже отучившаяся дагестанская молодежь начинает заполнять руководящие и ответственные должности, связанные, в том числе – с распределением материальных благ и финансовых ресурсов. С собой молодые специалисты несут традиционные представления о жизнеустройстве, свои традиции и родственные связи.

Уже в 1950-е годы официальные документы подтверждают высокий уровень экономической преступности в Дагестане. Особенно большие убытки от растрат и хищений были в промышленности товаров народного потребления. Так, по данным архивов Махачкалинский госпивзавод при плане прибыли 1156 тысяч рублей фактически получил прибыли 555 тысяч, а 279 тысяч рублей ушло на списание убытков только от растрат и хищений. А всего по Дагестану за 1954 год было 2065 тысяч рублей внереализационных убытков, в основном – на списание убытков прошлых лет, растрат и хищений. В 1950-1960 гг. среднем в год хищения и растраты съедали около 15% производимого в республике прибавочного продукта.

Резко стартовавшие в 1950-е коррупция и связанная с ней «организованная» экономическая преступность с каждым годом лишь набирали обороты. Даже сегодня, на фоне очевидного всплеска криминала вообще и коррупции в частности, в рассказах дагестанцев старшего возраста Дагестан 1970-х и, особенно, 1980-х годов предстает регионом с высоко-коррумпированной верхушкой.

В 1980-е годы, на фоне общего ослабления власти, законности коррупция и клановая система достигли максимума. Коррупция сомкнулась с откровенной экономической преступностью и в 1980-е видимо, этот процесс приобрел законченную форму. И сегодня мы видим прямую преемственность (в том числе – семейную) между кланами 1980-х годов и нынешними элитами.

В 1990-е годы подвинуть традиционные элиты попытались новые политические лидеры. Порой откровенно криминальные элементы, опираясь на шумную поддержку националистических, демократических или религиозных течений раскачивали стабильность, собирали митинги, устраивали кровавые разборки... В 1992 году странные партийно-номенклатурные элиты были вынуждены признать результат «криминальной революции». Узаконил клановую систему в Дагестане Второй съезд народов республики. После него началась постепенная интеграция новых кланов во власть.

Но эта интеграция была преемственной. До сих пор существенную роль в республике играют многие из тех, кто и в советские годы был партийным, советским или хозяйственным «лидером», а также – их дети и внуки. Раздел пока «ничейной» государственной собственности позволил примирить рвущихся во власть новых лидеров со сторой хоз- и партноменклатурой.

В 1990-е и 2000-е годы система коррупции и клановости строилась на доступе к государственным ресурсам. Масштабы злоупотреблений этих лет беспримерны. Речь идёт о десятках, возможно – сотнях миллиардах рублей, украденных у государства. Так, к примеру, программа нацпроекта «Обеспечение жильём молодых семей» на 2006-2010 гг. составляла по Дагестану 2450 миллионов рублей. По средней цене на квадратный метр в Дагестане в 2006 г. этого было бы достаточно для приобретения почти 8,5 тысяч квартир. Не для субсидирования 35% стоимости жилья как предусмотрено программой - а для прямого приобретения! То есть – по 1,7 тысяч квартир в год. А в 2006 году молодым помогли приобрести лишь 50 квартир.

Из любого живого, вполне эффективного при замысле проекта в корыстных целях изымаются средства, остро необходимые для создания предприятия, а в дальнейшем – для обновления материальной базы. Но самым главным источником супердоходов некоторых лиц в Дагестане были так называемые «государственные инвестиции». Чем больше вкладывало государство в экономику республики – тем больше средств разворовывалось.

Табл.2. Темпы роста инвестиций и сальдо прибыли/убытков предприятий

Однако нанеся удар по клановой системе управления Дагестаном, федеральный Центр не смог предложить что-либо новое.

Кланы, получившие в 1990-е годы доступ ко всем государственным ресурсам взяли на себя существенную часть государственных функций. И исполняли их – как могли. Они, в частности, обеспечивали безопасность малому и среднему бизнесу. В республике ни население, ни бизнес практически не платили налоги – бюджет республики обеспечивался за счет помощи из федерального бюджета.

Подавляющее большинство кланов не пострадали от «компании» по борьбе с кланами. Собственно, арестом Саида Амирова и смещением Магомедсалама Магомедова борьба с кланами и закончилась. Но и этого хватило, чтобы дестабилизировать Дагестан. По экономике республики это нанесло существенный удар. Кланы были основным инвестором в экономику республики, основным распорядителем средств и основным организатором экономической деятельности. В Махачкале, в частности, сегодня приостановились многие стройки. А кроме того, кланы сегодня выдавливают религиозно-политические боевики.

Ослаблением кланов воспользовались религиозно-политические экстремисты, ведущие борьбу против России и местной власти. Пользуясь тем, что бизнес в Дагестане практически не платит налогов, они обложили его своим «налогом». С помощью флеш-карт, на которые записывают угрозы, они обязали платить бизнесменов им существенные средства. Раньше они встречали резкое сопротивление со стороны кланов, которые «крышевали» бизнес в республике. Но теперь, сегодня, ситуация изменилась. За последние несколько месяцев большинство предпринимателей оказались данниками боевиков. Теперь боевики получают огромные средства от налогов на бизнес. И пытаются легализовать эти средства. На эти средства открываются бутики, халяль - заведения общепита и залы для мавлидов…

Фактически Федеральный Центр уже проиграл битву за Дагестан боевикам. Сегодня в Дагестане идеологию экстремистов разделяют до 300 тысяч человек. Воюют из них пока очень немногие, но этого достаточно, чтобы авторитет боевиков был высок, чтобы их боялись. База экстремизма возросла чрезвычайно. Сегодня в случае восстания экстремистов они легко смогут выдавить из республики федеральные войска и уже деморализованную полицию. Боевики сами пока не берут власть по причинам, ведомым лишь им самим.

По идее Центр должен был легализовать в Дагестане новые кланы взамен тех, которые разрушил. Центр, может быть, и хотел бы этого – недавно президент России Владимир Путин назвал ваххабизм «нормальной религией». Но сделать этого в одностороннем порядке Москва не может. Идеология экстремистов вообще не предполагает существование российского государства и прекращение вооруженной борьбы. Доку Умаров пока не говорил, что Путин «нормальный президент», а Россия – «нормальная страна». И потому федеральный Центр тоже не может признать тех, с кем воюет.

Американцы уже пытались наладить диалог с талибами в Афганистане на любых условиях, - но безрезультатно. В таком же отчаянном положении сегодня Федеральный Центр. В 2011 году государство даже провело Третий съезд народов Дагестана, на который были приглашены и лидеры экстремистов. Но интернировать новые кланы во власть не получилось – «ничьей» собственности в Дагестане уже не осталось, так что и базы для компромиссов не было.

И потому республику ожидает дальнейшее усиление нестабильности. Эта нестабильность не имеет никакого логического разрешения и будет усиливаться по мере перехода власти и собственности от «старых» элит к новым – пока подпольным.