Ближний Восток: прогноз по Киссинджеру

Генри Киссинджер неожиданно для многих не только заметно активизировался в информационно-политическом пространстве, но и стал высказывать любопытные суждения по актуальным проблемам международной политики. В частности, в беседе с британским изданием The Sunday Times он заявил, что «большие события грядут на Ближнем Востоке».

Это любопытно, потому что Киссинджер никогда не позиционировал себя в качестве специалиста по этому региону, а события там рассматривал исключительно в контексте становления «нового мирового порядка». Поэтому далеко не все его высказываемые ранее тезисы, суждения и прогнозы оказались подкрепленными международной практикой. Потому, что многие из них привязывались к конкретной ситуации, определенной конъюнктуре, диктовались условиями и правилами «тайной дипломатии», олицетворением которой до сих пор считается Киссинджер. Но в последнее время именно Ближний Восток стал предметом его пристального внимания, что нашло отражение в ряде специальных публикаций американского стратега. Он оценивает ситуацию с позиций «реальной политики», а не бывшего еще недавно в моде западной политологии «мессианского демократического романтизма», который определял или якобы определял глобальную стратегию США на Ближнем Востоке.

Главный вывод Киссинджера сводится к следующему: Ближний Восток продолжает генерировать стратегические риски. Этот процесс был инициирован Вашингтоном после развала СССР, в эту зону, по мысли Киссинджера, по мере продолжения американцами прежней игры будут так или иначе вовлекаться Россия и Китай. При этом стратегический ресурс США усматривается в разжигании в этом регионе российско-китайских противоречий. Это в широком смысле. В более узком, региональном, предусматривается на базе роста подогреваемых извне имперских амбиций Турции и Ирана их борьба за статус ведущей региональной державы. Киссинджер называет этот процесс «становлением ближневосточной Вестфальской системы». Это американское ноу-хау, так как в эпоху, когда Киссинджер возглавлял американскую внешнюю политику, Анкару как участника ближневосточных процессов игнорировали. Но сегодня региональная архитектура может строиться уже не на двух столпах, Израиле и Иране, а на трех, с непременным участием Турции. Что касается арабского фактора, то ему придается прикладное значение в контексте суннитско-израильского союза.

Читайте также: Чего на самом деле хочет и кем на самом деле является Киссинджер?

В свою очередь, Анкара получает возможности для маневрирования между Тегераном и Тель-Авивом, что сегодня и происходит. Потенциально, если Турция и Иран окажутся способными вступить в серьезный военно-политический альянс, то, по мысли Киссинджера, это должно происходить лишь при посредничестве третьей силы. В такой роли могут обозначить себя США, Россия и Китай. Кто-то из этой троицы может стать «тактическим победителем». И если Вашингтон и Москву можно отнести к категории «исторических игроков» в регионе, то Пекин сейчас только становится неотъемлемой частью регионального экономического ландшафта и последовательно наращивает свое политическое и геополитическое влияние. Если же опуститься с геополитических высот, то бросаются в глаза следующие факторы. Одним из них является ослабление американского влияния на Ближнем Востоке и начало «смелой игры» региональных игроков. Сегодня все мы являемся свидетелями резкого обострения турецко-греческих отношений, в основе которых лежат уже исторические обиды.

Так, Турция требует пересмотра или отмены положений Лозаннского договора 1923 года, определившего ее современные границы, а курды — реализации Севрского договора 1920 года, который предусматривал появление на Ближнем Востоке курдского государства. У сторон есть и другие резонные соображения, связанные с контролем месторождений углеводородов в Ираке и на шельфе Эгейского моря. Обладание ими выведет Турцию в региональные лидеры Восточного Средиземноморья, лишив этого статуса Италию, что будет означать перераспределение векторов сил не только в Передней Азии и на Ближнем Востоке, но также в Юго-Восточной и даже Центральной Европе. Именно такие перспективы являются главной причиной, по которой США вместе с Грецией заявили о создании сразу четырех военных баз, двух военно-воздушных и двух военно-морских, на островах архипелага. И хотя такое решение они аргументируют противодействием «российской угрозе» и заявляют, что они никак не направлены против Турции, в Анкаре прекрасно понимают, что это не так.

Главная цель этого шага — сдерживание политических амбиций Турции на региональное доминирование и противодействие ее претензиям на недра шельфа Эгейского моря. Это та самая «геополитическая песня», слова из которой уже не выбросишь. Так что картина, нарисованная Киссинджером для Ближнего Востока, близка к реальности. На деле же баланс сил в регионе — исключительно многофакторная формула с огромным множеством переменных, она складывалась в течение тысячелетий, и упростить сразу и быстро невозможно. Ситуация стала очень неустойчивой, чтобы управлять ею, нужно уметь очень чутко чувствовать пульс событий, быстро и адекватно реагировать. При этом все понимают, что подарить региону «вечный мир» без новых нюансов в региональном балансе сил и интересов пока невозможно. Идет глобальная «Большая игра», и Киссинджер ее угадывает.