«Cамурайский дух» Суга испарился «на ковре» у Байдена

Не прошло и нескольких дней с телефонного звонка Джо Байдена российскому президенту Владимиру Путину, по итогам которого появилось предположение, что американская инициатива о встрече лидеров России и США представляет собой троллинг российско-китайских отношений, как в Вашингтон с визитом пожаловал японский премьер-министр Ёсихидэ Суга. И все подтвердилось: явно запаниковавший Белый дом в своих метаниях главную ставку делает на раскол между Россией и Китаем, для чего применяет старую, как мир, и известную еще со времен первой холодной войны технологию «маятника». Сначала, в февральском выступлении в Госдепе, Байден фактически называет Россию «врагом», а Китай — «конкурентом», с которым возможно навести мосты. Когда же этот номер не прошел, и в США из Китая получили отповедь, в американской политике наметился обратный тренд. С Москвой в Вашингтоне делают вид, что хотят «договориться», хотя это языком, а руками — высылают дипломатов и вводят санкции. Пекину же после беспрецедентно некорректного поведения госсекретаря Энтони Блинкена на китайско-американских переговорах на Аляске посылают теперь уже «ядерный» сигнал, для чего в качестве спарринг…, как это поприличнее выразиться, спарринг-куклы используют марионетку из Токио. Готовую, заметим, не только «на все», но и «по первому свистку». И где же она, хваленая «самурайская» гордость?

Собственно, даже не Байден этот «маятник» придумал; как бы ни хаял он своего предшественника Дональда Трампа, какими бы нелицеприятными эпитетами его бы ни награждал, а политику он продолжает ту же самую. Трамп, помнится, и в «восьмерку» Россию в свое время звал на фоне закручивания кризиса в отношениях с Китаем. И потом уже в открытую предлагал Москве дружить против Пекина — все тщетно. И с каждым днем приближается июль месяц, в самой середине которого, 16-го числа, исполняется двадцать лет со дня подписания российско-китайского Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, который министры иностранных дел наших двух стран Сергей Лавров и Ван И уже публично пообещали дополнить новым содержанием, сняв ограничения в масштабах и сферах взаимодействия. И намекнули при этом, что главное свершится на предстоящей встрече лидеров — Владимира Путина и Си Цзиньпина, но всему свое время. Очень похоже, что все нынешние американские маневры, сильно отдающие истерикой, как раз и связаны с этой датой и этими перспективами. Но прямо об этом из Белого дома не скажешь, ибо если что тем самым и обнаружишь, то только собственный страх и слабость. Вот и бесятся, по-другому и не скажешь, рассыпаясь все более и более опасными угрозами и не задумываясь не только над тем, что «за базар следует отвечать», но и что, поскольку в реальности ответить не получится, сами же себя этим и обесценивают. Получается, что раз не хозяева своего слова — значит, «король — голый».

Так о чем же «поговорили» в Вашингтоне Байден и Суга? В центр внимание поставили «совместное противостояние глобальным и региональным вызовам», в числе которых, как дипломатично уточнил японский премьер, оказалось «влияние Китая на мир и процветание в Индо-Тихоокеанском регионе». А американский президент, не особо стесняясь, «рубанул с плеча», заявив, что США и Япония совместно «противостоят вызовам, исходящим из Китая и КНДР». На этом фоне крайне провокационно прозвучало официальное заявление Белого дома, распространенное по итогам переговоров: «США подтвердили решимость защищать Японию с помощью ядерного оружия (!) в рамках Договора о взаимном сотрудничестве и гарантиях безопасности (1960 г.)». Закономерен вопрос: а Китай что, разве угрожает Японии агрессией, подобной той, чем сам Токио в течение четырнадцати долгих лет занимался на территории Китая в 30-е — 40-е годы прошлого столетия? Или это просто оговорка по Фрейду?

Как выяснилось, нет. Вот лишь краткий перечень «претензий» к Пекину и его суверенной внешней и даже внутренней (!) политике, который Байден и Суга обсудили в Белом доме. Во-первых, подбодрили себя тем, что договор 1960 года распространяется на острова Сенкаку (кит. — Дяоюйдао), по которым между Китаем и Японией существует территориальный спор в Восточно-Китайском море (ВКМ). Во-вторых, использовали упоминание этой акватории чтобы перебросить мостик в Южно-Китайское море (ЮКМ), обвинив Пекин ни много ни мало в нарушении норм навигации, установленных международным правом и специальной конвенцией ООН (по морскому праву).

Здесь следует пояснить следующее. Прежде всего, где ЮКМ, а где Япония? Токио к этому региону если и имеет какое отношение, то только историческое, в смысле недоброй памяти, которая осталась у народов, выходящих на эту акваторию стран, подвергшихся японской оккупации и испытавших на себе всю беспримерную жестокость японской военщины. Как показывает практика японско-южнокорейских отношений, в которых постоянно что-то «вспыхивает» такое, что урегулировать не под силу даже американцам, которые в этих случаях попросту отмалчиваются, никто Японии ту оккупацию не забыл и не простил. Тем более что и сам Токио за нее прощения не попросил и ведет себя так, будто не проиграл с треском ту войну, а ее выиграл. Не признает ее итогов, на что японцам указывали все региональные соседи, включая внешнеполитические ведомства России и Китая. Поневоле посещает догадка, что ведущиеся Вашингтоном разговоры о «защите» стран АСЕАН от Китая (которые о такой защите не просили и успешно выстраивают свои отношения с КНР без участия американцев), ведутся для отвода глаз. А на самом деле США задумали в ЮКМ натуральную агрессию против Китая вблизи от его территориальных вод и за тысячи километров от своих. Ищут себе подельников, и их участие в военной авантюре собираются выдать за «международную поддержку». А на роль соучастника избрали Токио потому, что больше в регионе некому. Лезть же в одиночку американцам страшно, и потом, без использования военных баз на японской территории они все равно не обойдутся, поэтому «куда эти японцы денутся» — такой вот циничный расчет. Вполне по-американски. Впрочем, коль скоро г-н Суга от этого не открещивается и «конструктивно» обсуждает с Байденом эти вопросы, стало быть ему эта унизительная роль бессловесной куклы нравится.

Кстати, вашингтонские переговорщики потому и вспомнили о ядерном оружии, что встречные меры, принятые китайской стороной в плане развертывания систем РСМД, которые имеют чисто оборонительный характер и угрожают в регионе только военным базам потенциального агрессора, указывают на невозможность ограничиться в случае нападения «малой кровью». Но японский-то премьер разве не понимает, что его страна при таком развитии событий первая пойдет «под нож», и много ли ей нужно, чтобы исчезнуть с карты мира? Суга закладывает собственный народ под чужой кредит в чужом «банке»? Или он и его страна настолько лишены суверенитета, что их никто не спрашивает и «закорючку» под «кредитными обязательствами» ставят за них?

Идем дальше. В-третьих, в заявлении, которое от имени администрации Байдена распространено по итогам переговоров (японцев опять спросить «забыли», или у них права голоса нет?), упомянуто о том, что США и Япония выступают «за мир и стабильность в Тайваньском проливе». То есть, называя вещи своими именами, японцы «прицепом» к Вашингтону вмешиваются в китайские внутренние дела, как будто отношения КНР с Тайванем их хоть каким-то боком касаются. Здесь сразу несколько подтекстов. Первый — все тот же: где Тайвань, а где Япония? С какой радости страна с оккупационной типа «конституцией», написанной в свое время в американском штабе, лишенная армии и априори не имеющая никаких геополитических интересов за своими пределами, позволяет подобные заявления даже патрону? Да еще в «заочном» порядке — «без меня меня женили»… Следующий подтекст особенно интересен. Как известно, принадлежность упомянутого архипелага Дяойюдао Токио оспаривает не только с Пекином, но и с Тайбэем. В недалекой памяти остается «водометное» сражение японцев с тайваньскими военными кораблями вокруг островов. И в этой ситуации Япония «подписывается» за сепаратистский режим ДПП — Демопрогрессивной партии? Как минимум странно. Если же посмотреть на эту ситуацию с американских позиций, то это прямое и крайнее унижение Токио: Вашингтону плевать на эти нюансы, и как они японцам скажут — так и будет. Впрягутся за США в любом тайваньском кризисе вопреки своим интересам. И как они станут оправдываться перед собственной «патриотической» общественностью, американцам все равно: «Проблемы индейцев шерифа не волнуют!». Это — разве не неоколониализм, причем чистой воды?

В-четвертых, Суга — кто бы сомневался! — безропотно согласился с американскими претензиями к Китаю по ситуации в Синьцзяне и Гонконге (Сянгане). Главный вопрос здесь опять традиционный: Японии до обоих этих регионов КНР — почти как до Антарктиды, но американцам надо, и токийская марионетка берет под козырек. Здесь тоже имеется интересный подтекст: недавно по вопросу о Синьцзяне, пытаясь использовать его в антикитайских интересах, коллективный Запад, в особенности европейские члены НАТО, дружно «обломался» в своем обращении в Верховный комиссариат ООН по правам человека. В ответ на западный «лом» у Востока, включая ведущие арабские страны Залива, отыскался свой «прием» — встречное обращение, в котором политика Китая в Синьцзяне полностью поддерживалась. Западу же давался облеченный в политкорректную форму доходчивый сигнал: не надо, не зная брода, лезть в мусульманский мир со своим уставом — ничего хорошего из этого не получится. В чем особая пикантность этой ситуации для Японии? В том, что ее подпись, правда, в бытность премьером еще Синдзо Абэ, под этим обращением, если не сказать доносом, в ООН тоже стояла, наряду с подписями почти двух десятков европейских стран, а также членов британского Содружества. То есть от ворот поворот тогда, в июле 2019 года, получил и Токио, но поскольку его американцам не жалко и пусть-де получит еще, то и нового японского премьера вовлекли в авантюру вокруг вопросов, связанных с исламом, до которого Японии — как все до той же Антарктики. И если и есть во всем этом какое-то рациональное зерно, то разве что персональные амбиции Суги и в его лице японского руководства, мнящих себя «настоящей», а не игрушечной державой, которая может и «голос подать».

И в-пятых, как говорится, «на закуску», — тема Мьянмы (Бирмы), где японская сторона, подвывая в тон американцам, выразила «озабоченность» действиями законных военных властей против фальсификаторов аннулированных выборов из прозападной оппозиции. Круче Мьянмы, понятное дело, у Японии проблем нет. Куда там Фукусиме с ее радиоактивной водой, которую японцы собираются слить в Тихий океан?

Что в сухом остатке? Это тот самый парадоксальный случай, когда совместное заявление, озвученное вашингтонским Белым домом, для Японии — все-таки наименьшее зло. Терять Токио в Азии, учитывая основные аспекты бытующей здесь исторической памяти, — нечего; хуже репутации в глазах соседей, чем у Японии, придумать трудно. Единственная реальная надежда — на американцев. На то, что Вашингтон, сохранив стабильно плохие отношения с Москвой и Пекином, Токио не сдаст и позволит ему на фоне этих отношений и дальше надувать щеки, делая из себя серьезный вид. Однако сколько веревочке ни виться, а конец все равно будет. В японском концептуальном руководстве об этом предпочитают не задумываться, размышляя, что «на их век» хватит. Как знать! Динамика глобальных изменений нарастает такими темпами, что рассуждать о конкретных сроках тех или иных перемен, особенно если они назрели, рискнет либо очень смелый, либо очень наивный. Ни в том, ни в другом нынешнего японского лидера, который если чем и отличается от предшественников, то это пронзительно серой, номенклатурной биографией, уличить нельзя. Поэтому и итоги нынешних американо-японских переговоров в Вашингтоне, несмотря на заявленный на них в адрес Китая грозный тон, останутся без последствий. Как говорится, собака лает, ветер носит — а караван идет. И прибудет по назначению.