Японский вопрос на Тегеранской конференции «большой тройки»

В результате победы советских войск летом 1943 г. в Курской битве соотношение сил на советско-германском фронте окончательно изменилось в пользу СССР
26 ноября 2020  17:15 Отправить по email
Печать

В результате победы советских вооруженных сил летом 1943 г. в Курской битве соотношение сил на советско-германском фронте окончательно изменилось в пользу СССР. Лишь после этого японский Генеральный штаб впервые за всю историю своего существования приступил к составлению на 1944 г. плана, в котором предусматривались не наступательные, а оборонительные действия в случае войны с Советским Союзом.

В августе 1943 г. в Берлине состоялось очередное совещание руководителей японских информационных бюро (разведка) в Европе. Его участники пришли к выводу, что Германия, по-видимому, проиграла войну, и ее поражение — лишь вопрос времени. К такому же выводу стали склоняться и наиболее здравомыслящие политики в Токио. При этом японское руководство учитывало, что после победы над Германией, а может быть и до нее, СССР может прийти на помощь союзникам по антифашистской коалиции и в целях скорейшего завершения войны выступить против Японии. Поэтому сторонники «замирения» СССР с Германией активизировали свои дипломатические маневры. МИД Японии дал указание своему посольству в Москве попытаться реализовать этот план. Однако в Кремле твердо придерживались союзнических договоренностей, которые не допускали сепаратных переговоров. Поэтому попытка выполнявшего указание Токио посла Японии в СССР Наотакэ Сато затронуть в беседе с наркомом иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым 10 сентября 1943 г. вопрос о посреднической миссии Японии был решительно пресечена советской стороной. Не проявил интереса к японской дипломатической «инициативе» и Гитлер, который понимал, что после совершенных германскими войсками и оккупационной администрацией чудовищных преступлений против советского народа ни о каком компромиссном мире не могло быть и речи.

В связи с успехами СССР на советско-германском фронте американцы удвоили свои усилия для того, чтобы вовлечь СССР в Тихоокеанскую войну. Как признавал глава американской военной миссии в Москве генерал-майор Джон Дин, «его главной и неизменной задачей было обеспечить участие Советского Союза в войне против Японии».

БУДЬТЕ В КУРСЕ

Участие СССР в войне на Дальнем Востоке предусматривалось стратегическими планами США и Великобритании. Так, при определении общего стратегического замысла дальнейшего ведения войны президент США и премьер-министр Великобритании 25 мая 1943 г. одобрили доклад объединенного англо-американского штаба, в котором было записано: «После разгрома стран оси в Европе направить все ресурсы США и Великобритании во взаимодействии с другими странами Тихоокеанского бассейна и, если будет возможно, с Россией, на достижение в возможно короткий срок безоговорочной капитуляции Японии».

В середине лета 1943 г. отношение Иосифа Сталина к премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю заметно ухудшилось. Причина состояла в том, что западные союзники уже несколько раз переносили ими же объявленные сроки открытия «второго фронта» в Северной Франции. Отвечая на очередной такой «перенос», Сталин, не скрывая своего раздражения и даже возмущения, поставил вопрос довольно жестко. В своем послании президенту США Франклину Рузвельту от 24 июня он, в частности, писал: «…Вы пишете мне, что Вы полностью понимаете мое разочарование. Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину».

В июле — августе 1943 г. между лидерами США и СССР произошел обмен посланиями по поводу организации личной встречи. Инициативу проведения такой встречи проявил Рузвельт. Сталин, согласившись в принципе, сообщил, что в течение лета-осени организовать встречу затруднительно. При этом он предложил, чтобы в ней принял участие и Черчилль. На этом настаивал и сам Черчилль. Для Сталина было важно, чтобы решения, принятые на встрече, были одобрены всеми тремя основными союзниками — главами СССР, США и Великобритании. Речь, конечно, в первую очередь шла об открытии «второго фронта» в Западной Европе. Для Рузвельта же встреча была важна и с точки зрения определения в личной беседе со Сталиным совместной стратегии в отношении Японии. Об этом Сталин был поставлен в известность еще в июле.

Временный поверенный в делах СССР в США Андрей Громыко информировал Кремль 19 июля о своей беседе с личным помощником президента США Гарри Гопкинсом: «…Гопкинс уверен, что при личной встрече Рузвельт может удивить Сталина, насколько он, Рузвельт, готов далеко пойти в признании наших прав, в частности по территориальному вопросу. Гопкинс заявил, что у Рузвельта есть по территориальному вопросу определенные обдуманные планы, которые он изложил бы при встрече со Сталиным.

…Конечно, заявил Гопкинс, при встрече Рузвельт задал бы вопрос, каково будет отношение советского правительства к Японии после того, как Германия будет разбита. Гопкинс понимает, что сейчас до разгрома Германии политика Советского Союза в отношении Японии уже определена. Япония не трогает Советский Союз, а он не трогает Японию. Изменений в этой политике до разгрома Германии ожидать не приходится. Но при встрече со Сталиным вышеуказанный вопрос Рузвельт может задать…»

В этих высказываниях Гопкинса обращают внимание его слова о том, что Рузвельт «готов далеко пойти в признании наших прав по территориальному вопросу». Не совсем ясно, о чем шла речь — то ли о признании западной границы на момент начала германской агрессии, то ли о восстановлении прав СССР на отторгнутые от России Японией территории на Дальнем Востоке.

Встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране предшествовала Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании (19−30 октября 1943 г.). В подготовленных для переговоров Объединенным комитетом начальников штабов США инструкциях особо указывалось: «Полное участие России в войне против Японии после разгрома Германии имеет важное значение для более быстрого и сокрушительного разгрома Японии с наименьшими потерями для США и Великобритании».

Вопрос о возможности участия СССР в войне с Японией был затронут государственным секретарем США Корделлом Хэллом в состоявшейся сразу после Московской конференции 30 октября беседе со Сталиным. Сталин заявил тогда о готовности помочь нанести поражение Японии после разгрома Германии. Характеризуя занятую Сталиным позицию по дальневосточному вопросу, Хэлл сообщал в Вашингтон, что глава советского правительства «проявил глубокое стремление к сотрудничеству с США и Великобританией». Как писал Хэлл в своих мемуарах, Сталин сделал это заявление «уверенно, совершенно бескорыстно, не требуя ничего взамен». При этом он считал слова советского руководства «заявлением исключительной важности».

На проходившей с 28 ноября по 1 декабря 1943 г. в Тегеране конференции «большой тройки» — Рузвельта, Сталина и Черчилля — обсуждались вопросы разгрома Германии, Японии и их союзников, а также проблемы послевоенного мирного урегулирования. Для советской делегации в качестве основной стояла задача добиться от союзников твердого и окончательного обязательства открыть «второй фронт» в Европе не позднее 1944 года. При этом Сталин был настроен весьма решительно. Он требовал не обещаний общего характера, каковых, начиная с 1942 г., было уже предостаточно, а указания конкретного срока начала операций в Северной Франции. При этом в случае отказа от определения срока высадки он был готов покинуть конференцию, что было чревато развалом союзнической коалиции. Сложившуюся на конференции драматическую ситуацию описал в своих мемуарах Андрей Громыко: «…Сталин несколько раз пытался получить ответ от Черчилля, когда начнется высадка союзников в Европе, то есть когда будет открыт второй фронт. Но он так и не получил этого ответа. Однажды, едва сдержавшись, Сталин поднялся с кресла и сказал Ворошилову и Молотову:

— У нас слишком много дел дома, чтобы здесь тратить время. Ничего путного, как я вижу, не получается…

Черчилль в замешательстве, боясь, что конференция может быть сорвана, заявил:

— Маршал неверно меня понял. Точную дату можно назвать — май сорок четвертого.

Атмосфера несколько разрядилась».

Сталин не остался в долгу и на прямо поставленный Рузвельтом вопрос об оказании Советским Союзом помощи США против Японии сделал важное заявление. Он сказал: «Мы, русские, приветствуем успехи, которые одерживались и одерживаются англо-американскими войсками на Тихом океане. К сожалению, мы пока не можем присоединить своих усилий к усилиям наших англо-американских друзей потому, что наши силы заняты на Западе и у нас не хватает сил для каких-либо операций против Японии. Наши силы на Дальнем Востоке более или менее достаточны лишь для того, чтобы вести оборону, но для наступательных операций надо эти силы увеличить, по крайней мере, в три раза. Это может иметь место, когда мы заставим Германию капитулировать. Тогда — общим фронтом против Японии».

Несмотря на то, что обещание Сталина носило общий характер, и в Тегеране не было сделано даже совместной протокольной записи на этот счет, американцы и англичане с энтузиазмом восприняли слова советского лидера о том, что советское выступление против Японии может состояться через шесть месяцев после капитуляции Германии. Хотя до такого развития событий было еще далеко, Сталину было важно дать подобное обещание в расчете на ответные шаги западных стран по ускорению решения вопроса об открытии «второго фронта» против Германии.

Рузвельт не мог скрыть своего удовлетворения занятой Сталиным позицией и сразу попытался добиться от советского лидера решения ряда военных вопросов, связанных с предполагавшимися совместными действиями против Японии. Речь шла о предварительном планировании военно-воздушных операций в северо-западной части Тихого океана. При этом президент предложил начать такое планирование «незамедлительно». 29 ноября Рузвельт говорил Сталину: «Мы считаем, что в целях сокращения сроков войны бомбардировка Японии с баз Вашего Приморского края немедленно после начала военных действий между СССР и Японией будет иметь весьма большое значение, поскольку это предоставит нам возможность разрушить военные и промышленные центры».

Рузвельт попросил Сталина предоставить американским военным информацию, касающуюся аэродромов, жилищного снабжения, средств связи и метеорологических условий в Приморском крае. Он сообщил, что американцы хотели бы разместить в Приморье от 100 до 1000 четырехмоторных бомбардировщиков с их обслуживающим и оперативным персоналом.

Свои предложения президент изложил следующим образом:

а) мы были бы рады получить военно-разведывательные данные относительно Японии;

б) принимая во внимание тот факт, что порты, где базируются Ваши дальневосточные соединения подводных лодок и эсминцев, могут подвергнуться серьезной угрозе наземного и воздушного нападения, не считаете ли Вы желательным, чтобы Соединенные Штаты достаточным образом расширили базовые устройства, чтобы ими могли пользоваться эти вооруженные силы на базах Соединенных Штатов?

в) какую прямую или косвенную помощь смогли бы Вы оказать, если бы Соединенные Штаты начали наступление на северную группу Курильских островов?

г) можете ли Вы сообщить, могут ли наши вооруженные силы пользоваться портами, и если да, то какими, а также могли бы Вы сообщить сведения об этих портах в отношении их использования военно-морскими силами, так же как и грузопропускную способность портов?»

Поставленные Рузвельтом перед Сталиным вопросы были оформлены в виде двух меморандумов, на которые предполагалось получить подробные ответы уже после окончания Тегеранской конференции. Понимая желание США и Великобритании как можно скорее добиться вступления СССР в войну с Японией, Сталин проявил осторожность, ограничившись лишь обещанием передавать информационные материалы по Японии и метеосводки, да и то «на началах взаимности». Что же касается конкретных вопросов координации действий вооруженных сил двух стран на Дальнем Востоке, то в ответе правительства СССР от 25 декабря 1943 г. сообщалось, что «в данный момент, по понятным для правительства США причинам, является затруднительным дать какие-либо положительные ответы».

Получая этот ответ, посол США в Москве Аверелл Гарриман недвусмысленно дал понять принимавшему его Молотову, что позиция СССР в отношении Японии будет во многом влиять на действия США в Европе. Он, в частности, сказал: «…Чем больше будет уверенность в отношении Тихого океана, тем больше сил можно будет выделить для европейского театра». Молотов ограничился словами о том, что «заявления маршала Сталина в Тегеране были достаточно определенны».

На Тегеранской конференции впервые состоялся разговор о возможных результатах разгрома Японии для восстановления территориальных прав СССР на Дальнем Востоке. Причем инициативу такой постановки вопроса проявили западные союзники. Черчилль начал с того, «чтобы советский флот плавал свободно во всех морях и океанах». Отвечая на вопрос Сталина, что может быть сделано для России на Дальнем Востоке, Рузвельт предложил превратить, например, Дайрен в свободный порт. Сталин, заметив, что СССР фактически заперт японцами на Дальнем Востоке, на это отвечал, что «Порт-Артур больше подходит в качестве военно-морской базы». Как бы подводя итог предварительному обсуждению этого вопроса, Черчилль заявил, что «совершенно очевидным является тот факт, что Россия должна иметь выход в теплые моря». При этом, помня, что в результате поражения в японско-русской войне 1904−1905 гг. Россия лишилась части своей территории на Дальнем Востоке, он особо отметил, что «управление миром должно быть сосредоточено в руках наций, которые полностью удовлетворены и не имеют никаких претензий».

Во время беседы зашел разговор об отношении Сталина к Каирской декларации США, Великобритании и Китая, в которой, в частности, отмечалось, что Япония должна быть лишена всех захваченных и оккупированных территорий. Советский руководитель заявил, что «русские, конечно, могли бы к этому коммюнике кое-что добавить, но после того, как они станут активно участвовать в военных действиях на Дальнем Востоке».

Окончательно политические условия участия Советского Союза в войне против Японии были сформулированы и закреплены на Крымской (Ялтинской) конференции глав правительств СССР, США и Великобритании, проходившей в феврале 1945 года.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram или в Дзен.
Будьте всегда в курсе главных событий дня.

Комментарии читателей (0):

К этому материалу нет комментариев. Оставьте комментарий первым!
Нужно ли ужесточать в РФ миграционную политику?
Какой общественно-политический строй в России?
43% социалистический
Подписывайтесь на ИА REX
Войти в учетную запись
Войти через соцсеть