В ИА REX состоялось обсуждение идеи государственной регистрации правозащитников. Реакция аудитории оказалась неоднозначной.
Многие участники обсуждения (к немe подключились пользователи социальной сети Макспарк и проекта Профессионалы.ру), усомнились в том, что государство поддержит эту идею. А ведь правозащитники и государство, как сказал бы герой Киплинга, одной крови. Комментариев поступило много, но я не стал делать их обзор: желающие при желании смогут ознакомиться с ними самостоятельно.
Пользователи заинтересовались и другой темой: что важнее – закон или справедливость? Ограничусь суждением моего коллеги по Общественному совету при исполкоме Казани – Вадима Рязанского. Как полагает Вадим, правозащитник должен руководствоваться законами, а не эмоциями или даже общечеловеческими ценностями. Дескать, суров закон, но он закон!
Так ведь в том и заключается «видовое» отличие правозащитника, что для него общечеловеческие ценности важнее закона. Еще одна особенность правозащитника состоит в том, что «заводится» не из-за денег, а по призыву совести. И сражается на стороне того, кого он сам считает правым. Стремится же правозащитник не столько к законности, сколько к справедливости. Потому что и закон, и суд, якобы им только и руководствующийся (и темной материей, именуемой внутренним убеждением судьи) – это всего лишь инструментарий государства, защищающего интересы правящего класса, а не общества в целом.
Все же прав был Маркс, толкуя о классовой борьбе. К слову о Марксе, проехавшись по классику, я тем самым вызвал неудовольствие коллеги по международной экспертной группе – марксиста Германа Янушевского. Гальванизировался и Владимир Павленко.
Поэтому, чтобы не терять времени (к экономии которого, по Марксу, сводится любая иная экономия), еще раз уточню свое отношение к Марксу. По-прежнему считая, что прибавочная стоимость – это ничто иное, как проявление паранойи, соглашусь с тем, что классовая борьба существует. Только не между пролетариями и капиталистами, а между правящим классом – сплавом чиновников и олигархов, с одной стороны, и прочими социальными группами, с другой.
Эта борьба характеризует противостояние государства пробуждающемуся российскому обществу, представляющему, как уже говорилось, совокупность субъектов, изначально, то есть вне какой-либо зависимости от государства, наделенных правами человека. Но пока, к сожалению, канат перетягивает государство, в норме призванное выполняя волю общества, выраженную в Основном законе.
Воздержусь и от обзора мнений о соотношении законности и справедливости, ограничившись одним только замечанием: большинство пользователей отдали предпочтение справедливости. Они, как я думаю, на уровне подсознания понимают, что справедливость в отличие от закона, который в классовом обществе сориентирован на интересы правящего класса, основывается на общепринятых нормах нравственности и морали.
Именно чувство справедливости, а вовсе не страх наказания не позволяет нам совершать неблаговидные поступки. В качестве иллюстрации сказанного опишу ситуацию, которая, скорее всего, разрешится по закону, не по справедливости.
20 января с. г. насмерть угорели мои соседки сверху – Марина 34 лет и ее дочь – десятилетняя Ксения. И вот, спустя полгода объявился отец Марины - Евгений, который, более 20 лет тому назад уйдя из семьи, с точки зрения закона, все же оставался отцом Марины. А появился он в Казани отнюдь не для того, чтобы принять участие в поминках: 20 июля исполнилось полгода со дня смерти Марины и внучки Евгения, которую он так ни разу и не навестил. Евгений приехал, чтобы вступить в схватку за наследство.
Наследовать же есть что. В трехкомнатной квартире, где жила Марина, ей принадлежала 1/3 доли, полученная в результате приватизации этой квартиры. И еще 13 ей подарила Татьяна – мама Марины. А в другой трехкомнатной квартире Марине 5/8 доли подарила ее престарелая бабушка. Остальные 3/8 доли в этой квартире остались за тетей Марины – инвалидом детства.
У Марины два наследника по закону. Это ее родители. Им причитается по 1/3 доли в первой квартире (1/3 мама Марины наследует от своей умершей внучки Ксении) и по 5/16 во второй квартире. И это будет законно. Но будет ли это справедливо? Ведь исполнение договора дарения существенно ухудшит уровень жизни дарителей (бабушки и мамы покойной Марины) и ее тети.
Свои доли мама и бабушка подарили Марине не потому, что не нуждались в жилье. Дарители сделали это потому что, у них не было ни малейших оснований беспокоиться, что одаряемая оставит их без угла. И если бы дарители при жизни Марины потребовали, чтобы она вернула им подаренное, Марина сделала бы это безоговорочно. Но теперь она выразить свою волю, увы, не может…
Похоже, что случившееся Евгения вполне устраивает. Убитой горем Татьяне он позвонил лишь затем, чтобы выразить готовность до последнего патрона защищать свое законное право на половину имущества, оставшегося после Марины. И уж он-то о дарителях точно не станет заботиться.
Маловероятно, чтобы бесстрастный суд вошел в положение опростоволосившихся дарителей. Основываться на законе, он примет законное, но явно безнравственное решение. Дарители могли бы обратиться с иском к одаряемой, потребовав расторжения заключенного договора и реституции, то есть возврата сторон в первоначальное состояние. Однако умершие в суд и сами не ходят и другим этого не поручают представлять в суде их интересы.
Но можно ли говорить об интересах умерших?! Я думаю, что да, можно. Потому что, глядя с небес на то, что делается на этой грешной земле, Марина не может не сокрушаться. И не сожалеть об ошибке, благодаря которой ее мама и бабушка оказались в зависимости от Евгения.
Итак, Марина выразить свою волю уже не сможет. А я здесь попытался это сделать. И я постараюсь встать на защиту интересов дарителей, если они мне это доверят. Это позволит мне от их имени подать заявление в суд с требованием лишить Евгения наследства. И не потому, что он недостойный наследник. А потому что исполнение договора дарения практически уничтожит несчастных дарителей.
Быть может суд примет во внимание исключительные обстоятельства дела Марины. А я посмотрю, сработает ли внутреннее убеждение судей. В том, что нормы нравственности и морали все-таки важнее закона...
Не хочу переключаться на менторский тон и читать нотации, но, если вам, читатель, предстоит принять решение, которое может повлечь за собой юридически значимые последствия, взвесьте все и если останутся сомнения, обратитесь к тем, кто смыслит в праве. Можно и к юристам.
Комментарии читателей (0):