Российский и китайский лидеры – Владимир Путин и Си Цзиньпин, особенно китайский лидер, постоянно говорят о «столетних переменах». То есть проводят прямую параллель с мировым кризисом первой четверти XX столетия. Итогом этого цикла стала впадающая сейчас в кризис и разворачивающаяся вспять глобализация. Но надо понимать, что на Западе глобализация рассматривается глобалистской фазой развития одной из мощных цивилизаций. Поскольку эта цивилизация – сам Запад, и поскольку она навязывает ценности американской культурной периферии, противопоставленной западной цивилизационной традиции, то мы вправе считать глобализацию корпоративным проектом трансформации мирового порядка в интересах узкого слоя западных элит.
Отметим роль в этих процессах цивилизационного фактора; конкуренция цивилизационных проектов, таким образом, представляет собой диалектическое содержание всемирно-исторического процесса, и в наши времена актуальность этого вывода только возрастает.
Что такое цивилизационный проект? По определению Михаила Хазина, это:
…Система ценностей (проектная идея), созданная совокупностью культурных, исторических, социальных, государственных и иных традиций доминирующей или претендующей на доминирование цивилизации, воплощённая в системах смыслов (нормах) и распространяемая в материальной и духовной сфере посредством экспансии.
Что же происходило в это столетие, и какая связь? Итак, в 1914 году К. Каутский предположил, что капитализм не заканчивается империализмом; предстоит ещё одна фаза - «ультраимпериализма»:
- с переносом практики картелей на международные отношения;
- и с интеграцией сильнейшим империализмом всех остальных.
Версия Каутского стояла на выводе Ф. Энгельса о сближении классовых интересов буржуазии и пролетариата в эксплуатации колоний. Крайне негативную реакцию на это В.И. Ленина нельзя объяснить только классовым фактором. Он понял, что впавшие в оппортунизм вожди западной социал-демократии заключили альянс с буржуазным либерализмом, послуживший фундаментом двухпартийных систем, о которых ещё К. Маркс писал, что «олигархия увековечивает господство передачей власти из одной руки в другую и обратно».
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 28.11.24 «Зелёный лохотрон» в борьбе за власть над глобальным Югом
- 27.11.24 МВФ подал голос за украинские активы BlackRock & Co
- 25.11.24 Кто и зачем переваливает обвинения в «двусмысленности» с США на Китай?
- 24.11.24 Россия, КНДР и Китай предостерегают Сеул от авантюр
Разве не видно, что «ультраимпериализм» - это современный глобализм, который продвигается «глубинным государством»? А глобализм – политика глобализации. Уже в 1916 году Ленин впервые прямо заявил о «нациях-паразитах» (не о классах!), а в 1923 году на примере Великого Октября пришёл к выводу о своеобразии восточных революций. Соединил классовый подход с цивилизационным. Вступив в борьбу с оппортунизмом, проводником которого в России являлся меньшевизм, а внутри большевистской партии – троцкизм, Ленин отверг «ультраимпериализм», тем самым объективно выступив в защиту национальных интересов. Октябрь – социалистическая революция в классовой оптике, а в цивилизационной – национально-освободительная. Путь к Октябрю проложили три прорывные теории, сложившиеся в полемике с Каутским. В Европе их сочли «ересью»:
- теория империализма и слабого звена;
- теория победы революции в отдельно взятой стране, впоследствии приспособленная И.В. Сталиным для строительства социализма в отдельно взятой стране;
- теория государства диктатуры пролетариата.
На основе этих теорий и был сделан вывод о быстром переходе от буржуазно-демократической к социалистической революции. Именно он спас страну от диктатуры внешнего управления при февральском режиме марионеток Антанты. И к которой впоследствии перерожденцы, включившиеся в неонацистский проект Римского клуба, привели в ходе «оттепели» и «перестройки». Продолжением ленинского своеобразия служит сталинский тезис XIX съезда о том, что компартиям следует подобрать брошенное буржуазией знамя демократии и национального освобождения.
Каким образом Запад шёл к «ультраимпериализму»? Разрушив в Первой мировой войне империи, западные политические штабы осуществили грандиозную подмену. Забрали власть у монархий и передали её крупному бизнесу. Сохранили длинный горизонт планирования, но переподчинили его себе и увели в тень, исключив выборность и сменяемость концептуальной власти. И прикрыли этот подлог демократией - подставной, марионеточной ширмой власти с коротким горизонтом планирования – от выборов до выборов. Лига Наций планировалась мировым правительством (как впоследствии, кстати, и ООН). Игру сломал Великий Октябрь; без России и наших ресурсов «ультраимпериализм» не получался (вспомним отклоненные Западом ленинские предложения на Генуэзской конференции). США не вступили в Лигу Наций, началась чехарда президентов, завершившаяся Великой депрессией; нацистский проект – детище Запада, призванное осуществить реванш за 1917 год. «Переигровка» - это главный «корень» Второй мировой войны. А холодная война и распад СССР – это уже переигровка проигранного западными элитами 1945 года.
Тем временем ленинская концепция восточного своеобразия легла в основу китайской революции. Мао Цзэдун считал:
- что в условиях зависимого капитализма буржуазно-демократическая революция, во-первых, невозможна - её не допустит метрополия, а во-вторых, не нужна, ибо страна уже является частью системы глобального капитализма;
- поэтому социалистическая революция осуществляется под руководством компартии «единым фронтом» сил, противостоящих внешнему управлению, включая национально-ориентированную буржуазию.
Если ленинизм, по определению Сталина, — это «марксизм эпохи империализма и пролетарских революций», то идеи Мао, воплощением которых служит теория «новой демократии», положенная в основу современных документов КПК, — это марксизм эпохи «ультраимпериализма», он же глобализм, и национально-освободительных революций. Подняв на щит национальную специфику социализма, китайские руководители показали себя более последовательными учениками Ленина и Сталина, чем советские, что и предопределило исторические судьбы обеих компартий.
Императив «вызревания социализма в капитализме» под воздействием этой динамики был трансформирован в противостояние с Западом. Признанный кукловод глобализма А. Тойнби признавал, что «русские превратили марксизм – западное учение – в антизападное оружие, мощнее атомной бомбы». Точки над «i» расставила мир-системная теория, отделившая периферию глобального Юга от западного «ядра» мировой системы.
В буржуазной интерпретации её эквивалентом служат концепции Ф. Фукуямы о «конце истории» (в религиозной оптике – «Конце Времен») и С. Хантингтона о «столкновении цивилизаций», выраженном известной формулой «The West vs. the Rest». На этой основе выросли идеи Римского клуба, геополитический фундамент которых составляет «десятирегиональная» модель М. Месаровича – Э. Пестеля. Одновременно была создана Трёхстороння комиссия и осуществлён запуск глобализации. Идеологической основой послужил неоконсерватизм. Соединив в своём генезисе либертарианство с троцкизмом и течением христианского сионизма, он вернулся к «мировой революции», только в «глобально-демократическом» обличье. Неоконсервативный идеолог М. Ледин обвинил немцев в узурпации нацистской идеи, которая, по его словам, «принадлежит всему человечеству». Дж. Неру охарактеризовал фашизм как применение колониальных методов в самой Европе – отметим такую постановку вопроса! Сейчас этот тезис так же, как и «столетние перемены», красной нитью проходит через выступления Путина и Си Цзиньпина. С началом СВО были запущены процессы интеграции глобального Востока с глобальным Югом в противодействии мировой гегемонии и экспансии глобального Запада.
Новым аттрактором выступило объединение БРИКС, ядром которого служит российско-китайская ось ШОС. По объёму мирового ВВП оно уже обошло «семёрку», переставшую быть «большой». И этот разрыв обречён увеличиваться. Поэтому и набирает силу процесс деглобализации, который, как показал саммит «двадцатки» в Рио-де-Жанейро, проявляет себя созданием параллельной, альтернативной системы глобальных институтов и ведёт к разделению мира на две системы:
- объединённый глобализмом Запад;
- и остальной мир во главе с БРИКС, стремящийся к многополярности.
Растущий антагонизм этого главного противоречия между глобализмом и государственностью, пришедшего на смену противоречию между буржуазией и пролетариатом, ставит человечество перед выбором. Ибо, как отметил Путин на Валдае, раскол мира происходит на фоне укрепления его взаимосвязи. В этих условиях длительное бесконфликтное сосуществование двух систем невозможно. Сегодняшний «Карибский кризис 2.0» – тому подтверждение. Важнейшим катализатором этого выбора служит технологическая революция, продвигающая вопрос о бенефициарах происходящих перемен, связанных с цифровизацией, искусственным интеллектом, «зелёным переходом» и т.д. Окажется ли таким бенефициаром мировое большинство, или меньшинству удастся обманом и силой навязать ему и миру свою волю?
Запад одержим «антропологическим переходом» - разделением человечества на два разных биологических подвида – те самые «uber-» и «untermenschen». Тема обсуждалась летом 2018 года на закрытом семинаре в элитарном Аспенском институте гуманитарных исследований, участники которого отдали этой модели мироустройства приоритет перед другими вариантами будущего. Что это за мир?
- мир «элоев» и «морлоков» по Г. Уэллсу,
- мир «новых патрициев» и «рабочего скота» по инженеру Гарину, герою А.К. Толстого,
- мир «джи» и «кжи» по И.А. Ефремову.
Это мир «пятнадцатиминутных городов», поделённых на зоны без права выхода из них без «аусвайса». Мир без образования и работы, узурпированной роботами, с культом гаджетов, повальной принудительной вакцинацией, «базовым доходом» в виде «белковой еды» из мух и сверчков и тотальным «шерингом» вместо собственности. (Обратите внимание на ликсутовскую реформу маршрутов московского транспорта, что это как не фундамент под будущее зонирование?).
Глобальный Восток и Юг стоят на стороне многополярного мира, хотя плохо при этом понимают, каким образом он может функционировать в режиме всеобщего равенства при кардинальном различии потенциалов. Каждый понимает под многополярностью нечто своё. Но существует универсальный критерий системы «единичного вето», по М. Каплану: каждый центр способен противостоять как любому другому, так и их коалиции. Без взаимного сдерживания многополярности не бывает.
Сила Запада – в элитарной идеологической и институциональной сплочённости, в традиции и привычке к мировому господству. Потенциал остального мира – в широкой интеграции, основанной на отказе от колониальной модели неэквивалентного обмена природных ресурсов на устаревшие технологии. Первая точка бифуркации пройдена в эпоху Великого Октября, который отправил Запад на «второй круг» переигровки внезапно проигранной исторической игры. Другая приходится на современность. Именно поэтому Путин и Си Цзиньпин не устают говорить о «переменах, невиданных за столетие».
Единое человечество? Не здесь, не сейчас, и не в этой системе ценностей. Чтобы объединиться, придётся кардинально размежеваться на многие поколения. Эти тенденции уже проявляют себя на объективном уровне общественного сознания, с субъективным фактором – пока проблемы. Наиболее функциональной формой «промежуточного» разрешения глобальных противоречий, поддерживающей «худой мир», является так называемый «треугольник Г. Киссинджера»: США – Россия – Китай. Но если мэтр рассматривал его способом американского контроля над российско-китайскими противоречиями, то в нашем видении «треугольник» предстает уже российско-китайским сопровождением отступления Запада в ареал исторического обитания и превращения в «один из», по словам Путина, мировых центров. Только отбив атаку глобализма, разрушаемый им институт государственности может рассчитывать на сохранение за собой будущего. Похоже, именно этот процесс стоит за событиями, которые мы с вами воочию наблюдаем.
Владимир Павленко
Примечание: Материал представляет собой доклад автора на VII Международной научно-практической конференции «Большая Евразия: национальные и цивилизационные аспекты развития и сотрудничества». Москва, 29 ноября 2024 года.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):