Я написал пост памяти Леонида Куравлёва. И там, среди прочего, звучали следующие слова: «Так проходит мирская слава» — есть такое выражение. И совершеннейший мрак, когда любимый миллионами человек, великий актёр доживает свои дни в доме престарелых. Но боюсь, есть в этом и особый знак, говорящий нам о духе времени. И неспроста один за другим из этого времени уходят великие».
Моментально понабежали люди. Рассказали мне о том, что дома престарелых бывают разными. Напомнили истинное: «Не суди и не судим будешь». Хотя, если честно, все мы будем судимы. Если не здесь, то там. Впрочем, в моих словах нет и не могло быть никакого осуждения. Лишь попытка уловить нерв, дух времени. И разве он не таков, а?
Что до «разных домов престарелых». Знаете, я вынужден сказать далее то, что скажу. Я сидел со своими стариками много лет. И был рядом с лежачей бабушкой два месяца, когда она фактически уже не жила — не жила в нормальном смысле. Она находилась в больнице, но не одна — со мной. К чему это? Право, не к тому, какой я хороший. А лишь к тому, чтобы не лицемерить. Потому что я искренне и настойчиво полагаю: уходить родные люди должны в кругу близких и последние дни находиться дома. Это единственно важно.
Такова, собственно, русская традиция. А есть другая — западная. Там, где хороших, очень хороших людей отправляют в пансионаты, дома престарелых и тому подобные места. Мне видится, на том и стою, что это две принципиально разные позиции, два принципиально разных мировоззрения. И исходят они не из понимания ценности человеческой жизни, а из видения Бога, уж простите — понимания, отталкивающегося от милосердия и любви, отталкивающегося от слов из Евангелия от Иоанна: «Любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь…» Две разные традиции и два разных понимания божественного в человеке.
Меж тем самое гнусное, отвратительное, мерзкое, что может произойти дальше — это дискуссия об отношении близких к Леониду Куравлёву. Знаете, все эти пошлые ток-шоу — «не переключайтесь», — где перемывают не только косточки, но и ноготки покойных актёров, раскапывают жуткие тайны, ворошат даже не грязное, а стоящее колом бельё. В студию приглашают бла-блакеров (так я называю спикеров), а те стараются без стыда и совести. Фу, какая гадость — это ваше заливное шоу!
Ведь если о чём и говорить — всерьёз так говорить, обстоятельно, — то исключительно о наследии. Внимание! Подчеркну: не о наследстве, а о наследии. Как мы обращаемся с ним? И, глядя на жизнь Леонида Куравлёва, мы должны понимать — (мы — это народ и государство в первую очередь), — что имеем дело с уникальным достоянием. Без всяких ремарок, абсолютно великий актёр — возможно, самый востребованный и любимый в советском кино. Он умел быть настолько разноплановым, что просто изумлял, не иначе. В него влюблялись и уже не могли распрощаться с этой любовью. Возможно, оттого, когда ушёл Куравлёв из жизни, ощущение было такое, словно потерял родного, близкого человека.
А что по итогу? И я сейчас не только о доме престарелых. Хотя вспомним, это будет в контексте, как проживал свои дни великий актёр Георгий Вицин, кормивший на улицах голубей (знаменитые кадры!). Полагаю, что всё это звенья одной цепи — той, что стягивает основательно, той, что поддушивает нашу совесть — коллективную, прежде всего; есть разбазаривание, есть невнимательность, есть непонимание того, с фигурами какого масштаба мы имеем дело.
И не только в творческом ключе. Тот же Куравлёв, по сути, являлся образцовым человеком. Это тоже большая редкость в профессии. Куравлёва же определяло одно главное слово — «верность». Он был верен своей жене Нине. Он был верен друзьям — они не знали более отзывчивого и порядочного человека. Он был верен своей Родине — настоящий гражданин. Вспомним ли мы обо всём этом? Донесём ли до следующих поколений?
Ведь такие, как Леонид Куравлёв, переживали не за себя, конечно. Ни в коем разе! Они думали как раз таки о наследии, о продолжении традиции, потому что сами учились у старшего поколения, внимали ему. Можно ли это произнести о нынешних? И маячит ли на горизонте тот, кто сможет достойно, искренне продолжить дело Куравлёва? Хотя бы как творческой единицы. Я уж молчу о совести, о гражданской чести и тому подобных вещах. Есть ли тот, кто в принципе будет достоин памяти о Куравлёве? И как станет поддерживаться эта память? Ведь, если забывать таких людей, то о чём в принципе говорить дальше? И куда двигаться?
Комментарии читателей (0):