Совсем недавно РПЦ в очередной раз показала свое неравнодушие и стремление к активной социальной позиции. Владыка Мефодий[1] сообщил, что работа с наркозависимыми людьми в Церкви теперь переходит на качественно новый уровень в масштабах всей страны. Такую новость можно только приветствовать и молить Всевышнего об успехе данного предприятия.
Тема наркомании и алкоголизма и прочих ярко выраженных химических зависимостей, актуальна, пожалуй, не меньше, чем пресловутые «санкции» и «импортозамещение». Не хочется набивать оскомину нравственно-психологической аналитикой и сотым морализаторским полетом по кругу: «чем плоха наркомания?». Имеющий очи – да видит!
Но есть ряд интересных моментов, не относящихся к категории очевидно фиксируемых явлений, даже для тех, чей взгляд сметлив и искушен. Речь идет о самом принципе взаимодействия Церкви как мистического, неотмирного, богочеловеческого организма и «мира сего, во зле лежащего» (1Ин 5:19). Посредником контакта «сакрального» с «профанным» являются те или иные институциональные форматы взаимодействия. Церковь в мире, но не от мира. В мире она неизбежно воспринимается со стороны как некое «предприятие» и «деятельность», однако ее природа и миссия не сводима к ним. Социальная деятельность, милосердие и весь спектр филантропических действий, несомненно, нужны и важны для Церкви, однако опасность здесь состоит в том, что, по слову одного из виднейших богословов XX столетия о. Александра Шмемана, именуется, как «соблазн активизма в Церкви». Ее суть сводится к редукции Церкви к всевозможным делам «отождествление с ней церковной жизни… с одной стороны, она (Церковь – прим автора) как раз уводит нас от «дел» (отложим попечение)[2], дает нам приобщиться «новой жизни», вечности, Царству, с другой же – требует от нас, чтобы этот опыт новой жизни мы вводили в мир. Чтобы «мир сей» мы очищали, просвещали «неотмирностью» опыта Церкви»[3].
Подавляющее большинство алко- и наркозависимых встают на путь смерти именно из-за внутреннего экзистенциального переживания пустоты и бессмыслицы жизни. Призывы бросить опиум ради жизни не работают до тех пор, пока человек не просто теоретически, а всем сердцем не «вкусит» жизни, превосходящую кислотно-суетную жизнь обывательского бытия. Об этой извечной жажде высшего смысла жизни и жажды бессмертия говорил Христос в беседе с самарянкой у колодца: «всякий кто пьет воду сию, возжаждет опять а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (Ин. 4:13-14).
Весь вопрос именно в природе этой «воды». Утоляет ли она ненасытную экзистенциальную жажду духа человеческого, или щекочет временным удовлетворением житейских нужд, тщеславия и амбиций.
Весьма показательна, в этом отношении, Всемирная конференции ВСЦ[4] в 1973 году в Бангкоке на тему «Спасение сегодня». Казалось бы: о чем еще говорить христианам, как не о спасении человеческих душ. Но каково же было разочарование тех немногих православных участников, в том числе и делегации РПЦ, когда началось заседание совета. Речь пошла о чем угодно – социальная несправедливость, политические, экономические, экологические проблемы, засилье транснациональных корпораций, спасение от всевозможных земных несчастий и т. д. И только о спасении, которое принес Христос, о спасении от греха, страстей, вечной гибели и абсурдности самой жизни – не говорилось ни слова.
В свое время очень метко выразил эту общую тенденцию секуляризации Церкви А. С. Хомяков: «Есть какая-то глубокая фальшь в союзе религии с социальными треволнениями… Когда Церковь вмешивается в толки о булках и устрицах и начинает выставлять большую или меньшую свою способность разрешать подобного рода вопросы, думая засвидетельствовать этим присутствие Духа Божьего в своем лоне, она теряет всякое право на доверие людей»[5]. Остается только надеяться и молиться, чтоб эти важные и смелые попытки помочь людям действительно достигали своей первоочередной цели: Царства Божьего и правды Его.
[1] Еписком Каменский и Алапаевский. Руководитель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Московского Патриархата.
[2] Часть текста херувимской песни из Литургии Иоанна Златоуаст, как призым молящихся оставить все мирское, суетное перед взором Творца.
[3] Прот. А. Шмеман. Дневники 1973-1983. Четверг 18 февраля 1982., М. 2013. С. 612.
[4] Всемирный Совет Церквей.
[5] Хомяков А. С. Полное собрание сочинений. М. 1886. Изд. 3 Т.2. С. 85.
Комментарии читателей (0):